"Митри Кибек. Герои без вести не пропадают (книга 2) " - читать интересную книгу автора

втереться в доверие и выпытывать сокровенные мысли собеседника, сочувственно
поддакивая ему в его скользких высказываниях. Ее способности были оценены по
достоинству, и в 1941 году она была приставлена к профессору Флемингу
официально в качестве старшей медсестры, а неофициально - в качестве
провокатора и доносчика. Плохо пришлось бы невоздержанному Флемингу, если бы
фашисты не нуждались в таких опытных хирургах, как он. Это обстоятельство не
раз спасало его от ареста и расправы. Впрочем, профессор знал себе цену и,
пока шла война и в его операционную доставляли все больше и больше
тяжелораненых полковников и генералов, за свою личную безопасность особенно
не волновался. Поэтому, хотя и понимал, с кем имеет дело, свои сокровенные
мысли не таил от Элизабет, а, наоборот, открыто, умышленно дразнил ее
излишнее любопытство порою такими опасными мыслями, которые и сам не всегда
разделял. Но когда-нибудь всему наступает конец. Терпению фашистского
начальства тоже пришел конец. В 1944 году, когда развернулись кровопролитные
бои сначала в советской Белоруссии, а затем в восточной части Польши, по
указанию свыше его перевели в один из госпиталей, который находился в
Варшаве. Весть о своем переводе во фронтовой госпиталь Флеминг воспринял
довольно спокойно. "Надоело мне трудиться под надзором гестаповской ищейки.
Может быть, на фронте буду дышать более свободно. По крайней мере хотя бы
временно избавлюсь от фрау Штокман", - подумал он. Но каково же было его
удивление, когда в самолете, отлетающем в Варшаву, рядом с собой он увидел
смертельно надоевшую Элизабет Штокман.
- Вот чудеса! - не скрывая своего разочарования, воскликнул
профессор. - Меня посылают умереть за мою политическую неблагонадежность. За
вами, кажется, такого недостатка не наблюдалось. Скажите, пожалуйста, за
какие провинности отправляют вас в это пекло?
- Что вы говорите, герр профессор! - укоризненно покачала головой фрау
Штокман. - Разве на фронт посылают в виде наказания, не выполнять свой долг
перед фюрером, чтобы защищать фатерлянд от нашествия варваров? По крайней
мере, я сама попросилась в действующую армию.
Флеминг насмешливо посмотрел на нее:
- О, вы очень счастливы, моя прелесть. Вы погибнете за своего фюрера.
Но скажите на милость, ради чего мне предстоит сложить свою несчастную
голову?
- Если нам суждено погибнуть, то все мы погибнем за великого фюрера, -
торжественно произнесла фашистка.
- Благодарю за разъяснение, - насмешливо склонил голову профессор. -
Слава богу, теперь знаю за что умирают люди, и свою смертушку могу встретить
совершенно спокойно. А вы, фрау Штокман?
Элизабет не ответила. Хотя она и храбрилась, но, с тех пор как в
гестапо ей предложили "добровольно" попроситься на фронт, чтобы продолжать
слежку за непокорным профессором, у нее кошки скребли на сердце, а
напоминание о смерти окончательно расстроило ее. Она, чтобы скрыть слезы,
отвернулась от профессора и устремила свой взор вниз, где проплывали деревни
и города милого ее сердцу "тысячелетного рейха".
Однако от наблюдательного взора трудно было скрыть свое мрачное
настроение. Флеминг заметил крупные капельки на ее ресницах. "Ага, храбрый
воин в юбке, - подумал он. - Значит, не хочется умереть за великого фюрера?
Что ж, этому можно только посочувствовать. Пока злая старушка с косой только
мерещится тебе, посмотрим, как ты запоешь, когда она действительно протянет