"Анатолий Ким. Стена (Повесть невидимок) [H]" - читать интересную книгу автора

курчавой и, видимо, бережно возлелеянной бородой, - который начал
допытываться у Анны, была ли она на причастии перед тем, как идти под венец,
и еще о том, который по счету у нее брак. Он не выспрашивал ничего подобного
у Валентина, но почему-то вопрошал об этом у его молодой невесты - что ей
было не по душе, и Анна во время таинства смотрела на батюшку отчужденными
сердитыми глазами.
А тот, представитель новоиспеченного клира времен полного упадка империи,
когда модным стало даже партократам ходить в церковь и с тупым видом
креститься, стоя перед телекамерами, а вся посткоммунистическая культурная
общественность так и порхнула в ренессанс воцерковления, - молодой священник
совершал в этот день венчальный обряд бригадным методом. Потому что
брачующихся подобралось довольно много, семь-восемь пар, окрутить же надо
было всех - и батюшка организовал из молодоженов единую бригаду, сиречь
ансамбль, чтобы ходили они перед ним, как послушные праведники перед Богом,
и строем исполняли бы под батюшкиным командованием то, что было положено
церковным уставом.
После венчания мы возвращались в город тихой асфальтированной дорогой,
проложенной через просторные березовые леса. Был бы я жив - воспринимал бы
сейчас пролетающие сквозь листву лучи солнца как разливаемое за березовыми
кронами в небесные синие бокалы море белого огня, слепящие брызги которого
миллиардами искр падают на зрелые восковые листки августовской зелени? Была
бы я жива - казался бы мне тот путь через неторопливый, долгий лес все время
взлетным, словно я не машину свою вела, а поднимала в воздух самолет? И вот,
убедившись наконец, что высота нас к себе не принимает, я притормозила
"жигуленка", съехала с шоссе и по ровному травяному подножию углубилась в
эту стройную рощу белоствольных берез, красивее которых нет ничего на земле.
Были бы мы живы, в благополучии и все еще вместе - представилась бы нам
сейчас та остановка в пути как самый возвышенный участок земного бытия -
апофеоз нашей жизни? Я вылез из автомобиля, когда Анна, выйдя первою, уже
обходила спереди и осматривала его критически-удовлетворенным взором, - мой
"жигуль", по случаю торжества до блеска вымытый автошампунем, недурно
смотрелся, но я не полюбоваться им захотела, а вовсе другого, с тем и
направилась к ближайшим кустикам.
И в зарослях молодого подроста постепенно исчезала ее белая стройная фигура,
но еще какое-то время виднелась над зеленой кущей озиравшаяся по сторонам
хорошенькая головка с высоко поднятыми на затылке волосами, подхваченными
широкой лентой-повязкой - нет, это была не лента и не повязка, то была
особого рода свадебная фата, которую я сама себе соорудила: пришитые к
васильковому галуну, собранные фестончиками белые рюши. Такого же
василькового цвета был на мне тканый пояс, два с половиной сантиметра
шириною, который на талии перехватывал мой подвенечный ансамбль: белую
кашемировую юбку до колен и белую же шелковую блузку с длинными рукавами, на
шее - нитка крупного жемчуга. О, это был класс, то, что я придумала - в пику
этим пышным и пошлым кукольным платьям, по своей унылости скорее
напоминающим погребальные уборы, чем свадебные наряды.
Исполать нашим милым земным подругам в белоснежных нежных одеждах,
исчезающим в зеленых зарослях лесного подроста, - поначалу я, ни о чем не
думая, направился было вслед за Анной, но она, моя красавица, остановилась,
обернулась и властно махнула в мою сторону рукою, словно узкой розовой
ладошкой издали шлепнула меня по лбу.