"Анатолий Ким. Стена (Повесть невидимок) [H]" - читать интересную книгу автора

уверяла, что они очень украшают партийно-государственных работников, делая
их весьма похожими на служебных и охотничьих собак с брылями. В особенности
она ценила, когда эти номенклатурные брыли плавно перетекали во второй
подбородок. Перед такой красотою женщине невозможно устоять, уверяла Анна и
рассказывала Валентину, каким красавчиком был ее папа Фокий Дмитриевич,
третье или четвертое лицо районной советской власти, и как он был чем-то
похож на Валентина.
И вот он движется по улочке, действительно внушительная фигура среди этих
провинциально-девственных белых сугробов, на которые тихо опадают с
придорожных деревьев легкие, словно пена, снежные комочки. И совершенно
неожиданно вдруг вспоминается нам, что сердце бывшего доцента, всю жизнь
прожившего в Москве, гигантском сверхгороде, тоскливо сжалось, когда он
увидел на своем пути, на дне снежной канавки, по которому шествовал, - стоит
другая фигура, далеко не внушительная. То был некий работяга в классической
замасленной телогрейке, в косо напяленной на голову шапке с торчащим вверх,
как у беспородного пса, одним ухом, в провисших на заду широких штанах
рабочей спецовки, - на шатких ногах, пьяненький, достигший состояния
счастливого, блаженного идиотизма.
Может быть, это оказался единственный на весь город дежуривший в воскресенье
работяга с местной кочегарки, и он шел домой после ночной смены, но по
дороге успел кое-куда наведаться - именно его и должен был встретить
Валентин в тот день своей самостоятельной прогулки по городу. Приближаясь к
нему, мирный экс-доцент почувствовал, что весь напрягается: а что, если
пьяный начнет привязываться, - и вместе с этим вдруг вспомнил чьи-то слова,
сказанные по поводу восставших декабристов: страшно далеки они были от
народа. В тот же миг ощутил всем своим существом ошеломляющую скуку бытия,
принятого и установленного для себя мирными обывателями этого маленького
провинциального городка.
Благополучно обойдя пьяного человека, с отсутствующим видом стоявшего,
слегка покачиваясь, прямо посреди снежного прохода, Валентин долго выбирался
к выходу на центральную улицу, где вокруг небольшой площади располагались
продовольственный магазин, магазин промтоварный, магазин хозяйственных
товаров, а также кафе "Ветерок".
Мы помним об этих государственных едальнях для простого народа, возле
которых смачно воняло распаренной во щах прокисшей квашеной капустой и где
царил особенный дух казенной обжорки. Словно еда готовилась там не для
поддержки здоровья конкретного человека, а варилось и жарилось для
анонимного горе-невидимки, которого желательно скорее отправить на тот свет.
Анну Валентин увидел, подойдя именно к такому кафе ширпотребного разряда, -
дверь его, обитая желтыми лакированными рейками, вдруг распахнулась, оттуда
буквально вывалилась, едва устояв на ногах и чуть не растянувшись на
обледенелом крылечке, с громким смехом поддерживая друг друга, развеселая
парочка - Анна и какой-то скуластый молодой мужчина в темно-синей куртке, в
бобровой шапке.
Не успел Валентин и глазом моргнуть, буквально остолбенев от неожиданности,
как развеселая парочка, держась за руки, бегом кинулась к подошедшему
автобусу - и уехала на нем. Надо сказать, что тот городок, в котором
Валентин испытал, ближе к концу своего пребывания там, дичайшие муки
ревности, имел в системе общественных услуг не только кафе "Ветерок", но и
автобусную линию, всего одну, правда, и то не очень длинную - на шесть