"Анатолий Ким. Соловьиное эхо" - читать интересную книгу автора

никоим образом не постичь; и ему под дождем лишь безрадостно вспомнилось,
что да, он теперь магистр философии, питомец прославленного Кенигсбергского
университета, и рутина академических знаний, которые он должен был постигать
ради получения этого ученого звания, все еще громоздится в его голове
безрадостным грузом. Эти усвоенные знания, думалось ему, мешают только
приблизиться к тому состоянию духа, которое, как учат буддисты секты дзэн,
предвосхищает мгновенное и нерассудочное постижение самых глубоких истин
мироздания. А пока что он вынужден вспоминать о том, что непреклонный и
волевой Гросфатер, воспитатель и истинный отец ему, Отто Мейснеру, отправил
внука прогуляться вокруг земного шара, и поэтому-то он, этот внук, стоит
теперь на залитой дождем безвестной пристани, в ночной мгле, и рядом катит
свои волны громадная азиатская река Амур.
Пароход, который привез сюда Отто Мейснера, теперь растворился во тьме
и мелькал тремя своими огнями в глухом чреве ночи, накрывшей реку. Он уплыл
дальше, этот пароход, вверх по Амуру, увозя белозубого скуластого помощника
капитана Нефедова, который бывал в Москве, в Петербурге и мог говорить
по-французски. Жилистый, маленький, по-кавалерийски кривоногий, сей помощник
никак не мог понять, что его французский язык и плох, и смешон в равной
степени, но он был радушен и мил, этот калмыцкого вида "француз", и в своей
каюте потчевал случайного гостя прекрасной малосольной рыбой, водочкой и
задушевной игрою на семиструнной гитаре. Отто Мейснер теперь с грустью и
благодарностью вспоминал этого человека. Думая о нем, он трогал в кармане
дорожного пальто конверт с рекомендательным письмом, которое вручил ему в
Хабаровске маститый русский купец Опоелов, с кем имел давние и общие дела
Гросфатер путешествующего магистра Фридрих Мейснер.
В предписании, которое составил дед для внука, прежде чем отправить его
в далекое путешествие, было много пунктов. В одном из них значилось: "...а
также посетить российский край Дальнего Востока по левому берегу реки Амур,
где местное население из переселенных корейцев воспроизводит опиумный мак
для получения из него вязкой массы, имеющей высокую валютную оценку на
рынках Китая; и посему доподлинно изучить на месте производства все процессы
выращивания мака и получения из него означенной опиумной массы с целью:
a) выяснения возможностей разведения злачного мака на культурных
плантациях в Европе;
b) определения примерной цифры капиталовложений для монопольного охвата
всей торговли опиумной продукцией на берегах Амура;
с) получения еще одного полезного знания для молодого ищущего ума".
И Отто Мейснер, который по-человечески любил своего могучего деда и
которому было все равно, что делать в этом мире, послушно обогнул уже
пол-Земли и теперь очутился на этой пристани, имея при себе письмо купца
Опоелова. Письмо содержало приказ для одного местного корейского
баржевладельца и скупщика опиума, который был в большой зависимости от
миллионов Опоелова и потому должен был наилучшим образом содействовать Отто
Мейснеру в его экспедиции. Но вот, прибыв на место и прощальным взглядом
проводив удаляющиеся пароходные огни, путешественник остался в одиночестве
рядом со своим багажом. Никто больше не сошел на пристани.
Одиночество на чужой стороне в ненастную ночь было загадочно и велико.
Магистр расхаживал взад-вперед по пристани и с какой-то непонятной для него
самого надеждой прислушивался к тягучему старческому кашлю, который
разносился над невидимыми водами и вроде бы приближался.