"Анатолий Ким. Запах Неустроева; Рыба Simplicitas (Два рассказа)" - читать интересную книгу автора

прошла, словно острие ножа, сквозь все слои ложных ухищрений и достигла ее
сердца. Истина, вонзившаяся в это сердце, была такова. Значит, никогда не
было той любви, на гробе которой вырастают красивые цветы и произносят
клятвы все новые и новые влюбленные. Я не узнал женщину и тем самым невольно
нанес ей смертельную обиду и боль... Значит, не было любви?
А что же было тогда? Я-то полагал, ссылаясь на свою боль, которая
оставалась со мною всю жизнь, что любовь была. Что благодаря ее утрате я
обрел свое могущество ясновидца, имеющего связь со всеведущей рыбой
Simplicitas.
Подобно тому как Беатриче духовно породила великого поэта, в моем
случае тайны ясновидения открылись мне благодаря одной хрупкой, прелестной
натуральной блондинке. Произошло это в самую страшную для меня минуту, когда
мне стало ясно видно, что кое-как и пройдет вся моя жизнь - но без нее,
совсем, совсем без нее.

3

То есть у истоков моего ясновидения и чудодейственного врачевания
находилась моя собственная Беатриче. Так я считал, тем и утешался. Великая
любовь к М.
Т. оказалась для меня недоступной, как звезда небес, но взамен
несвершенности и во искупление моих горьких юношеских слез судьба дала мне
дар пророчества и способность бесконтактного лечения людей. Небо пожалело и
вознаградило горемыку возможностью творить чудеса. И те государственные
мужи, которым я предрек точную дату получения ими власти, матери, узнавшие
через меня, где находятся их пропавшие на войне дети, безнадежные больные,
которых я исцелил, - все они должны благодарить свою счастливую звезду и
еще - одну миниатюрную блондинку, которую я когда-то утратил. Произошло это
не по какой-нибудь моей вине или промашке, а единственно потому, что был я
очень молод, беден, ничем не примечателен - совершенно не интересен для той,
которую я любил.
Многие мои пациенты, приходившие ко мне, чтобы получить исцеление,
потом так и не смогли поверить, что это я их вылечил. Им было непонятно,
хотя я всем терпеливо объяснял, что их опухоли являют собою, несмотря на
свой порою чудовищный вид и размеры, жалкие призраки каких-нибудь умерших
надежд, фантомы насильственно убиенных страстей - оборотней любовных
самоубийств. И мне, научившемуся целеустремленно направлять внутреннюю
энергию, ничего не стоило проникнуть своей волей в пределы больных органов
пациента, туда, где царят эти призраки, и изгнать их оттуда силою своего
духа.
Чтобы проводить подобное лечение, мне вовсе не обязательно было
встречаться с больным, контактировать с ним - достаточно было его
фотографии, какой-нибудь личной вещи, одежды. В иных случаях мне просто надо
было поговорить по телефону или узнать имя человека - и я мог поставить
диагноз и лечить его. А можно было и безо всякой информации - очень часто я
сам узнавал, через ясное видение рыбы Simplicitas, об опасной болезни
какого-нибудь совершенно незнакомого мне человека и, находясь от него на
огромном расстоянии, полностью излечивал его. Разумеется, эти-то больные
никоим образом никогда не могли узнать о том, что были на волосок от смерти
и спаслись благодаря моему незримому вмешательству.