"Анатолий Ким. Запах Неустроева; Рыба Simplicitas (Два рассказа)" - читать интересную книгу автора

баловни судьбы считали и мои прорицания безвозмездной народной данью для
себя!
С тех пор, как почувствовал я в себе способность прорицать и исцелять,
я живу странной, непостижимой, как чужой сон, беспокойной жизнью. Я много
работаю, поправляя или заново воссоздавая разрушенное здоровье тысяч людей,
которые в большинстве своем не особенно верят в мое искусство или даже вовсе
не знают о моем существовании. Рассказывая про удивительные видения рыбы
Simplicitas, которые вскоре должны стать явью - словно стихи, что вначале
приходят к поэту бессловесной болью сердца, а потом становятся
хрестоматийным текстом, - я добиваюсь необыкновенных успехов у публики,
стремительно и неотвратимо возвещаю, грозно прорицаю. Но до чего
бессмысленна и пуста моя работа! Излеченные от рака больные вдруг умирают от
дифтерии, напророченные мною властители совершают неслыханную мерзость, а
потом их смещают. И сам я оказываюсь неизлечимо болен надвигающейся
старостью, ясно предвижу полное одиночество перед смертью - как у всех
пророков и не пророков. Конечно, обо всем этом я знал и раньше, мне кажется,
что всегда знал, - о, сколько помню себя, столько и было мне одиноко и
грустно.
Но я полагал, что в моей жизни была М. Т., и одно это уже делало мою
жизнь несколько иной, чем у всех.

4

Ясновидящим я стал буквально в один день, тот самый, когда, будучи еще
студентом химического института, однажды совершенно нечаянно встретился в
огромном магазине, на переходе, со своей Беатриче. Я ее знал еще по
Сахалину, учась в средней школе, но она жила в другом городе, приезжала в
наш погостить у своей подруги, с которою я учился в одном классе... Я
подошел к ней, поздоровался и, не чуя под собой ног, зашагал рядом,
спускался по широкой лестнице вместе с нею с какого-то верхнего этажа
универмага, мучительно искал повода заговорить о чем-нибудь интересном.
И в эту самую минуту вдруг обрел способность чистого зрения. Я увидел,
что эта девушка, женщина, миниатюрная, прелестная, проживет свой век без
меня.
Пробыв несколько секунд в глубочайшем трансе, я не заметил того, что М.
Т. куда-то незаметно исчезла, затерялась в магазинной толчее. Вполне
возможно, что лукавая девушка сбежала от меня, докучливого типа, который еще
на Сахалине надоедал ей, а теперь в Москве умудрился найти ее в огромной
толпе, - шмыгнула куда-нибудь в сторону... А я был весь в холодном поту, я
стоял пошатываясь посреди густого людского потока. Меня толкали, бранили
какие-то женщины, с возмущенным видом обходили мою нелепую несчастную
фигуру.
Отстраняющую каменную руку судьбы ощутил я на своей груди, и далее мне
не было ходу. Я встречусь с нею еще один раз через много лет - на Сахалине.
Передо мною был пыльный, с ободранным асфальтом, невзрачный переулок
где-то на окраине Южно-Сахалинска. Серого цвета некрашеные заборы, какой-то
жесткий урбанистический пейзаж впереди, черная труба на растяжках - и две
женщины, идущие рядом со мной.

Все так и свершилось в точности. Была неказистая улица южносахалинской