"ДРАКОНЬЕ ЛЕТО" - читать интересную книгу автора (СИЛАЕВА Ольга)

ГЛАВА 6

За окном дилижанса рябило пасмурное утро. Внутри было тесно и темно; я ютилась на краешке кожаного сиденья, неуклюже поджав ноги. Квентин скорчился напротив, мрачно барабаня пальцами по дверце.

Полупустой экипаж, выхваченный у дороги после торопливого завтрака, поначалу казался подарком судьбы. Два часа спустя я в корне переменила мнение.

– А в лесу сейчас птички. И река после ночи согревается, – грустно поведала я соседям.

– Иди да купайся, – хохотнул дедок напротив.

– Дайте же поспать, – вяло сказала женщина с тяжелым плетеным коробом на коленях. – Еще весь день ехать.

Дородный торговец, сидящий рядом со мной, поговорить был вовсе не прочь, судя по тому, как он придвигался все ближе, но Квентин удостоил его таким ледяным взглядом, что тот спешно отодвинулся. Я наконец-то выпрямилась и с победным вздохом откинулась на жесткую спинку.

Завтра мы будем в Галавере. Я бы охотнее побродила по лесам, и без попутчиков, но кто же мне даст? День передышки, и то хлеб. Можно часами смотреть в окно, разминать пальцы ног и ни о чем не думать.

А все равно обидно. Вчера у огня мы вершили судьбы мира, а сегодня трясемся в душном купе драконы знают с кем. Хотя драконы как раз не знают: у них других забот полна пасть.

Маги, например.

Я закусила губу. Вот и еще одна причина не становиться волшебницей: рано или поздно придется столкнуться с жарким крылатым чудовищем. И свадьбой, подозреваю, дело не закончится.

Квентин завозился напротив, высвобождаясь из плаща, и я сочувственно глянула на него. Вот кому это предстоит в полной мере. А мне…

Что – мне? Зря, что ли, я изучала фехтование? А мэтр просто так уговаривал отца? Обойдется Марек, рано сбрасывать меня со счетов! Пусть проверяет мои способности, пока с него семь огней не сойдет! Или с меня.

Кстати об огнях… Вчера ночью в пламени костра мне показалось или Квентин смотрел на меня как-то странно? Мы собирались ужинать, я переодевалась после купания, он лежал, запрокинув голову, а в потемневших глазах сияли золотые искорки, будто говоря: «Я знаю тайну».

А ведь я даже не знаю, что у них с бургомистром за секреты! Вот уж точно, не доверяй никому. Что Марек, что Квентин, что мэтр: каждый о своем интересе думает.

Под ухом кашлянул сосед. Торговец, будь он неладен.

– Может, в картишки?

– А что, можно, – оживился дедок. – У тебя есть?

– Само собой, а то как же!

Голос у него оказался приятнее, чем я думала. Если бы он еще сидел на другой скамейке…

– Вот мои дорожные, – сосед расстегнул кожаную сумочку на поясе, первый знак ремесла. Когда-то и я хотела такую, но отец отказал наотрез: стоит она как целый плащ. Дорого. – Лубок, свекла, но в пути и не то сойдет. Держи, парень, не смотри волком.

Квентин изумленно схватил ворох деревянных дощечек с выбеленными рубашками. Я скосила голову, рассматривая это богатство. Ну да, все три масти. Вот маги, а вот драконы – ой, мама, кто их рисовал? Это не драконы, а боевые кролики какие-то! С крыльями.

Хотя кто их знает, как они на самом деле выглядят?

– Богато, – цокнул языком дедок. – Кто играть будет?

– Я, – услышала я свой голос.

– Если мне объяснят правила, – Квентин развел руками. Он все еще разглядывал картинки как завороженный.

Женщина с коробом фыркнула. Шестой пассажир, длинноносый мужчина в потрепанном плаще, отвернулся к окну.

– Проще некуда. Смотри, мастей три: мы, волшебники и драконы. Это карты стихий: огонь и вода. Драконы и маги бьют людей, маги бьют драконов, но при воде люди сильнее, а при огне…

– Кто это? – перебил Квентин, указывая на одну из карт.

Я пригляделась к грубо намалеванной фигурке. Светловолосый парень глуповато улыбался, протягивая мне руку, а за его спиной чернели на земле сброшенные крылья.

– Первый это, – смутился сосед. – Намалевали его так, что ж поделаешь. Зато эту карту никто из ордена не может побить. Если только двумя драконами…

– А их часто перерисовывают? – спросила я. – Ведь в ордене волшебники меняются.

– Да кто ж их разберет, где у них кто! Может, местные кого-то в лицо знают, а я одного-двух в жизни и видел. Вот и рисовал наобум. Мантия, шлем, лицо…

– Личико, – хихикнул дедок, мусоля карту с черноволосой волшебницей.

– Так вы сами их рисовали! – ахнула я.

– Это разве рисовал? Так, вывел на скорую руку, – смущенно буркнул сосед. – У меня с собой еще одна колода, но ту я вырезал. Показать?

– Конечно!

Торговец, просияв, немедленно извлек сверток зеленого полотна. Аккуратно, почти нежно он развернул ткань, и на свету заблестело полированное дерево.

На ореховых дощечках не было ни волоска краски. Тонкими прожилками светлели деревья, на едва заметных выступах проступали чеканные лица. Молодые, мудрые… живые. Куда там пареньку на разрисованной фанерке!

Квентин замер над картой воды, где искрился деревянными прядями водопад. Дедок отложил полуголую чародейку и восхищенно оглаживал пальцами дракона с низкой хищной головой. Первая, лубочная колода лежала, забытая, в стороне.

Я подняла взгляд на соседа. Тот, похоже, все прочитал на моем лице и немедленно заулыбался.

– И это все вы?

– Кто же еще? С обеда до ночи времени много. Да и дело по руке: с утра я плотничаю, а как солнце к западу пойдет, можно и побездельничать.

– Все бы так бездельничали, – вдруг сказала женщина с грустью в хрипловатом голосе. – У нас на ткани таких узоров не выводили, как у вас на дереве.

– Вы с юга, – прищурился торговец. – Верно? К вам еще маги не добрались, вот и делаете всю драконью работу. А как начнут лен собирать и камень резать, так и ломить спину до ужина перестанете.

– У нас, – горько сказала она, – уже нигде никто не работает.

Мы уставились на нее. Квентин с непонимающим видом оторвался от карт и поднял голову.

– То есть как?

– Я с крайнего юга, – уронила она. – Наша деревня уже полгода под водой. Все уезжают. А тем, кто остается, не до узоров: спасти бы свое.

Мы с Квентином переглянулись.

– Да, – изрек дедок. – Я жену так встретил. Чуть ли не босиком всю дорогу шла. Дом утоп, родные скарб вытащили и наверх, к скалам, на новом месте обживаться. А ей там невмоготу: каждую ночь кошмары. То осиное гнездо на нее валится, то молния перед глазами бьет. Вот и собралась на новое место. Идет, а куда – сама не знает. Я с козел соскочил, возницу услал внутрь, ее усадил и сам взялся за лошадей. Так до своего дома и довез.

– История, – протянул торговец. – Хвала Первому, земли на наш век хватит. Будем живы.

– А тем, кто придет потом? – тихо спросил Квентин.

– После нас – хоть потоп, – скрипуче сказал длинноносый. – Было, есть и будет.

Я повернулась к нему:

– Ну, знаете ли, если все будут так рассуждать!…

– А ведь он дело говорит, – раздумчиво сказал торговец. – Что дети? И им хватит. А нет, пусть выпутываются. Пусть ищут, как повернуть воду! Вы вон, – он кивнул на нас с Квентином, – и найдете.

Женщина недоверчиво покачала головой.

– Вот кого нам не хватает, – она нагнулась вперед и взяла у Квентина одну из резных картинок. Человек на берегу застывшего моря смотрел печально и сурово. – Тяжело думать обо всех сразу. Может, он один такой и был. Первый.

– Был первый, будет и второй, – успокаивающе сказал дедок. – Может, драконы прилетят да дыхнут, может, чародеи наши чего удумают, а может, она сама рассосется, вода-то. Женина родня на тех скалах до сих пор живет.

Квентин поморщился.

– Это схоластика, – грубовато сказал он. – Не будет такого, чтобы прилетел добрый дракон и явил чудо.

– Парень прав, – веско сказал длинноносый. – Эти твари смотрят на нас, как на муравьев. Если наши поселения начнет заливать, они крылом не шевельнут. Отсидятся в высоких замках и выжгут любого, кто попробует эти замки занять.

– Что вы имеете в виду? – Квентин отложил карты. Нехороший у него был взгляд. Настороженный. – Замок в Галавере, насколько я знаю, целехонек.

– Я не о нем говорю, – спокойно пояснил незнакомец. – Мой брат в страже Херры. Был.

– А, – Квентин побледнел. – Он умер?

– Ну, труп едва ли добрался бы до Галавера на перекладных, – длинноносый криво усмехнулся. – Перебил обе ноги. Рухнул с крыши, чуть не проткнул глаз своим же арбалетом.

В тишине было слышно, как скрипят рессоры и на козлах бойко фальшивит возница. Веселая песенка резанула уши.

– Большое несчастье, – нарушил молчание торговец. – Но почему…

– Потому что трус, – обернулся к нему длинноносый. – С детства грезил схватками, только в одиночку, в уголке. Другие ребята его в игру не брали, а ему хотелось стать настоящим мужчиной. Ну и стал, на другом конце реки. Только вот когда над Херрой полетел взаправдашний дракон, братец заорал от ужаса и помчался не разбирая дороги. Тут под ним и проломилась черепица.

Он помолчал.

– Я писал ему, хотел вернуть домой. Да и до этого… звал к себе, помощником лекаря. Видно, мало звал.

– Гордый, – негромко сказала женщина. – Не остался в Херре слушать насмешки. Со сломанными ногами, но уполз. Значит, порода такая.

Мужчина кинул на нее удивленный, но благодарный взгляд.

– Может быть… Спасибо.

– Где он сейчас? – хрипло спросил Квентин.

– В Галавере, у родителей. Надеюсь, ему лучше.

– Раз до дома добрался, не пропадет, – уверенно сказал торговец. – И вам, сударыня, легкого сна на новом месте.

Женщина наклонила голову, едва заметно улыбаясь. Длинноносый пристально смотрел на нее.

Я перевела взгляд на карты, рассыпанные по противоположной скамейке. На коленях у Квентина замер дракончик, сложив крылья. Почему-то после нашего разговора мне показалось, что морда у него грустная и обреченная.

Я провела пальцами по теплой чешуе, деревянной и неживой. Лучи солнца на гребне вдруг обернулись простыми выщербинками. Все? Магия кончилась?

– Не стоит вглядываться, – мягко сказал торговец, отбирая у меня карту. – Лучше смотреть чуть со стороны. Тогда увидишь не глазами.

Квентин вздрогнул.

Словно вторя его мрачному лицу, на дилижанс легла тень.

– Смотри, смотри! – дедок схватил меня за рукав. – Когда еще такое увидишь!

Под летним небом вдоль берез, елей и просек с жесткой золотистой травой парил грязно-рыжий дирижабль. Низко-низко: еще метр-два, и верхушки елей царапнут брюхо.

В лицо дыхнул ветер. Пахло клевером, полетом чем-то удивительным, похожим на аромат приключения. Я восхищенно замерла у окна.

– Отдыхают, наверное, – произнес торговец. Сейчас подбавят огня, и вверх. Эх, легко идет!

– Плавно, – вставил дедок. – Не спешат небось.

– А может, наоборот, срочный груз. Металл с дальнего севера, или целые станки…

– Скажешь тоже – станки! Кто же деревянные рейки туда-сюда возить будет!

За спиной раздался едва слышный вздох. Квентин, вцепившись в скамью, пожирал глазами небо. Костяшки пальцев побелели, словно он изо всех сил удерживал себя на земле.

– Квентин? – шепнула я. – Ты чего?

– Любуюсь, – одними губами ответил он. – Не обращай внимания.

– Здорово, правда? Вот бы там оказаться!

Квентин долго смотрел на покачивающуюся гондолу. Потом перевел взгляд на длинноносого – и откинулся в глубь кареты.

– Не знаю, – выдавил он.

Дирижабль вильнул круглыми боками и начал подниматься. Редкие облака плеснули в стороны. Сверху негодующе крикнула чайка.

Лес прощально шумел вслед.

– Одно слово – магия, – промолвила женщина. – И не страшно им внутри?

– В прошлом году под Вельером дирижабль рухнул, – певуче сказал дедок. – Шесть человек расшиблись, чудом не насмерть. Хорошо, пожар не занялся, а если б так? Сгорели бы вмиг! Красивое это дело, но рисковое. Меня раз звали-звали, умасливали, что твой блин, а я одно твержу: поеду на дилижансе, и точка. Нужен мастер, так ждите.

– А кто вы?

Он хитро улыбнулся.

– Может, и расскажу, когда приедем. А пока – пообедать бы!

За полчаса мы умяли все нехитрые припасы. Я умудрилась измазаться завернутым с утра сладким печеным яблоком, торговец нахваливал ветчину, дед предлагал всем черствые пирожки с капустой: «с собой положили, не обижать же людей». Длинноносый лишь выпил немного воды, и женщина, подумав, последовала его примеру. Квентин быстро и напоказ пил вино.

– В дороге может случиться расстройство желудка, – сухо заметил длинноносый. – На вашем месте я бы не злоупотреблял этими играми, молодой человек.

Квентин пропустил его слова мимо ушей.

– Поэтому вы ничего не едите?

– И поэтому тоже, – длинноносый с кислым выражением лица запахнулся в плащ. – Наш возница не пропускает ни одного ухаба.

– Горящий дирижабль, – задумчиво произнес Квентин. – Хотел бы я знать, что чувствуют маги, когда их творение убивает людей.

– Радуются и веселятся, – фыркнула я. – Ты это к чему?

– Так… Думаю о чувстве вины.

– Сам людей не жги, и все у тебя будет хорошо, – дедок хлопнул его по плечу. – Еще выпьем?

Вечером попутчики молчали, довольно и устало. Пару раз мы останавливались, и возница отвязывал от крыши тюки и пакеты: срочную почту. Обычная пойдет с грузами, неторопливо и важно, будет вышагивать с баржами и подводами, пока не доберется до адресата, такого же спокойного и степенного, знающего цену чужому времени.

Карету окутало розоватой дымкой. Деревья за окном загадочно светились, потолок качался в такт моему дыханию, и я не заметила, как задремала.

Проснулась я от холода. За окном поблескивали звезды.

Бесшумно дышал торговец. Свернувшись на боку в немыслимой позе, посапывал дедок. Спала женщина с коробом, уместив свою ношу в проходе и устроив голову на плече длинноносого незнакомца.

Я приподнялась, высвобождая плащ, и мой взгляд встретился с другим, темным и беспокойным.

– Я идиот, – прошептал Квентин.

– Почему?

Он покачал головой.

– Спи.

Торговец рядом со мной, всхрапнув, зашевелился, и я сочла за лучшее промолчать. Еще не хватало, чтобы нашу перепалку обсуждал весь дилижанс.

Квентину, ясное дело, за эти дни досталось не меньше, чем мне. Я ни разу не видела тяжелых ожогов, но знала, что разбойник, который напал на нас, уже мертв. А потом еще и встреча с магами, и новые заклинания, и дуэль с Анри, и тяжелая сухая усталость. Но зачем устраивать из этого уличную драму? Здесь не театр и не рыночная площадь. Никто не оценит, да и чародейству так не поможешь. Лучшего мага это из Квентина не сделает.

А может, и сделает. Может, из таких и получаются лучшие маги. Правда, на волшебство времени не остается: все о высоких материях, чести да принципах.

Я хихикнула, представив Квентина, вещающего перед юными чародеями. Квентин недоуменно посмотрел на меня и вдруг чуть улыбнулся. Я неуверенно улыбнулась в ответ.

Так-то лучше. Завтра утром посмотрим, кто из нас кто.

Я накрылась плащом до подбородка. Звезды мигнули, уходя вверх, и я долго падала в уютной темноте. Еще чуть-чуть, и я коснусь дна… еще немного…

В следующее мгновение кто-то бесцеремонно потянул за плащ.

– Галавер! Галавер, соня!

– А? Что? Где? – Я с трудом приоткрыла глаза.

Вокруг все было вверх дном: попутчики спешно сгребали разобранные вещи, охорашивались, суетились, поминутно наступая друг другу на ноги. Квентин, морщась, ощупывал голову.

Я немедленно высунулась в окно. И ахнула, Мы ехали через дубовую рощу. Вокруг блестели косые солнечные лучи. Многовековые деревья, закрывая обзор, поднимались из туманной травы, а за ними вниз и вверх шли волнами холмы.

Впереди, по другую сторону, один-единственный холм уходил в небо. Замок на вершине казался его продолжением: такой же кряжистый, утренний и чистый, как дубы вдоль дороги. А за холмом, за замком…

– Галавер, – подтвердил дедок. – Кленовую улицу отсюда еще не видно, но скоро, скоро уже.

Он мечтательно прищелкнул языком.

– Жена обрадуется…

– Представляю, как нам в замке обрадуются, – сонно проговорила я. -. Надеюсь, у них не в обычае встречать новичков с огоньком.

Все вдруг как-то нехорошо замолчали.

– Так вы к магам в замок едете? – переспросил торговец. – Учиться?

– Да, – медленно ответила я. – Квентин – наверняка, я – может быть.

Квентин обреченно вздохнул.

– Могли бы и предупредить! – сверкнула глазами женщина. – Думаете, кто угодно согласится ехать с диким огнем?

– Пламя пламени рознь, скрипуче возразил длинноносый лекарь. – Ехали всю дорогу. Что, сейчас парень зевнет – и полкареты долой?

Квентин почесал в затылке.

– Ну, я не стал бы так ставить вопрос…

Попутчики, увлеченные лакомой темой, оторвались от древних стен, и я уставилась в противоположное окно. Вот он, замок Галавер! Какой, должно быть, вид с этих башен: бескрайние поля, лес и река…

Да, здесь жили драконы. На башнях кольцами свернулись каменные статуи; огромные окна фасада, распахнутые настежь, могли бы вместить любые крылья; над крышей четверо драконов застыли в полупрыжке.

Я вгляделась: на темной черепице сидела фигурка в голубом. Ветер трепал длинные косы. Лица с такого расстояния не было видно, но почему-то я чувствовала, что она смотрит прямо на меня.

Женщина подняла руку. Что-то блеснуло, и луч света пойманным воробушком метнулся от кареты к замку.

Подзорная труба, вот так так! Нас ждут? Голоса остальных меж тем становились все громче. Я встряхнулась.

– …Не дал бы огненное имя, если бы не был уверен, что мы вырастем и доберемся до Галавера, – говорил Квентин. – В конце концов, маги не изверги, не чудовища.

– Война не так давно кончилась, – торговец отвел взгляд. – Драконов скинули, да, и без магов бы не обошлись. Но мир не без перемен: где под драконами жилось привольно, жизнь теперь обмозговывают заново. А чародеи в этом не помощники. «Думай головой! Иди своей дорогой!» – вот все, чего от них дождешься. Я свой путь вижу: не один десяток домов построил, но кого-то и невеликий груз раздавит.

– Так волшебников не любят, потому что они мыслят по-другому? И призывают к этому остальных?

– Не то что не любят: не всем по душе перемены, только и всего.

– Ох, да не слушайте его! – возмутился дедок. – Развели ученый спор, мыслители, а всех мыслей – где бы позавтракать. Проще все. Матери боязно, когда ребенок огнем плюет, так чего от остальных ждать? И других детей от такого крохи подальше уведут, и дома одного не оставят. Раньше, до войны, совсем плохо было, а родился бы ты на юге, ты, может, до Галавера и не дожил бы. На севере волшебников меньше, да и спокойнее. Натрут разок-другой снегом, всего и делов.

Я невольно поежилась.

– А сейчас?

– Сейчас зовут местных чародеев. Те успокоят, научат дышать, имя огненное дадут и посоветуют, чтобы купали почаще да закаляли: и ребенок здоровый, и огня нет до поры до времени.

Вот почему нянюшка требовала, молила, чтобы я не заикалась никому про огненное имя! Ей ли, южанке, драконьей невесте из Вельера, не знать, как «любили» детей – избранников магов.

Пепел, как же хорошо, что я родилась в Теми!

Я глянула в окно, переводя дыхание. Замок остался позади, и экипаж гулко катился по круглым булыжникам. Слева появились сходни к воде: мы ехали вдоль канала. Милые, опрятные домики с окнами до земли чинно показывали свою красу, неспешно выстраиваясь у воды.

Мы свернули направо, потом еще раз направо. Мелькнула и пропала короткая улочка, ведущая на рыночную площадь: там жарили рыбу и торговали сладкими грушами. Сонные кварталы открывали окна; навстречу шли и кумушки с рынка, и задорные мальчишки, и степенные горожане стучали каблучки модниц и мела цветные плитки чародейская мантия.

Еще поворот, и мы въехали в широкий двор. У длинного бревенчатого здания в ряд стояли экипажи. «Станция», – подумала я, и оказалась права: после окрика возницы лошади замерли у небольшого столбика.

– Вот и дома, – удовлетворенно вздохнул дедок.

– Что ж, удачи всем нам, – торговец привстал, собираясь выйти. – Вам двоим – теплого приема в замке.

– Спасибо, – я подвинулась, давая ему протиснуться. – Квентин… вылезаем? Или сразу обратно?

– Подожди. – Квентин обернулся к лекарю: – Скажите, в Херре много людей погибло?

– Нет, – спокойно ответил тот. – Была большая паника. Кого-то чуть не затоптали, кто-то покалечился. Но смертей не было: обошлось.

Квентин молча кивнул. Я не видела его лица.

Лекарь, прихрамывая, выбрался из кареты. Женщина, подхватив короб, последовала за ним. Торговец со сказочными картами уже скрылся за поворотом, и я невольно вздохнула: удастся ли увидеть еще одно такое чудо?

Кто-то дернул меня за рукав. Пепел его запороши, да сколько можно? Такими темпами у меня скоро вся одежда на лохмотья изойдет!

Я повернулась. Дедок, оставив черствые пирожки на сиденье («авось кто скушает», – словно наяву услышала я), протягивал мне ключ, вырезанный из бересты. На бороздке красовался кленовый лист и цифра.

– Клен… шесть. Седьмой дом по Кленовой улице, – догадалась я, – и вы делаете ключи?

– Лучшие на севере, – прищурившись, ответил тот. – Магам и ученикам всегда рады.

– А… не магам?

– Вона как, – пробормотал дедок. Потом, громче: – А не магам тем более. Вам ключ не подойдет – нам дом заново не отстраивать. Ну, прощайте.

– До свидания, – смеясь, ответила я.

Квентин ждал меня снаружи. Женщина, кивнув нам на прощание, ровным шагом двинулась прочь. Лекарь настойчиво пожелал ее сопровождать, и со двора они отправились вдвоем: она – придерживая короб, он – опираясь на трость грубой работы. Когда они заворачивали за угол и солнце в последний раз моргнуло в ее волосах, мне показалось, на его палке что-то зазеленело.

Мы остались вдвоем. Экипаж, звякнув колесами, отъехал: на низкой террасе уже толпились пассажиры, в поводу вели свежих лошадей.

Я вопросительно посмотрела на моего спутника.

– Я бы чего-нибудь съел, – сказал Квентин.

– А я бы вымылась, – призналась я.

– Говорят, при прежних владельцах здесь всегда топили баню. Пойдем посмотрим?

Баня оказалась дощатой пристройкой за зданием. Вдоль узкого коридора вперемешку располагались кабинки для мытья, чуланы с бадьями и корытами и скамьи, где ждали, сушили волосы, перекусывали и сплетничали.

Все нужные действия я проделала машинально, в полусонном отупении. Лишь когда я в третий раз брызнула холодной водой в лицо, в голове прояснилось.

Я в Галавере! Все, никаких отсрочек, я там, где мне и следует быть, следовало с того самого дня, как хлопнула дверь «Короны» и Корлин вошел в темный зал. Осталось только вытереться, подхватить вещи и бежать к замку. Два шага, и я у цели.

А ведь Квентин тоже так думает. Пусть в замке он столкнется с Анри, пусть Марек холодно отвернется при встрече – неважно. Квентин пришел, он маг. Так что ему помешает уйти прямо сейчас, не дожидаясь меня?

И что я буду делать? Пойду одна, не зная, чем все кончится?

Страшно.

Я торопливо начала вытираться, стараясь не наступить лишний раз на скользкий пол. Интересно, что после мытья делают волшебники, чтобы не потерять ни капли огня? Стоят под струями сухого пара?

Пепел! Вода! Я же растеряла все свое пламя. Несуществующее, ага, но теперь уже не понять. И как я пройду испытания? Я тихо застонала. Ладно, может быть, маги и это предусмотрели. В конце концов! Разбойников мы одолели, волшебников измотали, тряску в дилижансе вынесли, значит, и тут прорвемся.

Кое-как натянув одежду на влажное тело, я закинула сумку на плечо, подцепила ножны с кортиком и вылетела за дверь. В коридоре было пусто.

Терзаемая нелегкими предчувствиями, я рванулась наружу. Квентин спокойно сидел на завалинке.

– Ф-фух, – я с облегчением уселась рядом. – Я думала, ты спешишь?

– Не особенно. Я бы посмотрел на город, – он обвел руками вокруг, – но боюсь, тебе эта мысль не понравится.

– Если мучиться, лучше, чтобы быстро, – кивнула я. – Но от завтрака я не откажусь.

Пять минут спустя мы уже уплетали горячую яичницу, сверкающую оранжевыми глазами. Умиленная хозяйка подливала молоко и подставляла гренки.

Ох… Я блаженно затихла, прислушиваясь к себе. Здорово. Этого завтрака я ждала всю жизнь. Да и вообще… неплохое вышло путешествие, а?

Квентин бросил взгляд на меня поверх глиняной кружки и вдруг улыбнулся широко и озорно, как мальчишка.

– Вспомнил, как ты устроилась в мокрой одежде у костра, – объяснил он. – Как взъерошенный зверек. Тебе идут мокрые волосы.

Я приподняла брови.

– «Улыбки тебе идут; поэтому в моем присутствии ты всегда улыбайся, дорогой мой», – продекламировала я. – Вода, кстати, была теплая. Зря ты не пошел купаться.

– Чтобы получить по голове от следующего любителя легкой жизни? – Квентин рассеянно коснулся ссадины на виске. – Нет, спасибо…

Да уж, одаренному чародею есть что беречь. Впрочем, он думал не только о своем пламени, но и о том, как защитить себя и меня. Откуда ему знать, насколько хорошо я владею рапирой, если в первом же бою я позорно плюхнулась на землю?

В груди потеплело – так же, как полчаса назад, когда я увидела его на крыльце бани. Так же, как той ночью у костра, под звездным небом, над древними мифами.

А может быть…

Я мотнула головой. Не до этого. Станем равноправными магами – может быть. А пока…

– Идем? – спросила я. – Яичница приказала долго есть. Пора в путь-дорогу.

– Угу. Дальнюю, – Квентин поднялся. – Длиною в жизнь, благо она будет недолгой. Не нравится мне это, Лин. Если бы я слышал свой внутренний голос, он бы орал во все горло, что соваться мне туда не следует.

– Волшебнику – держаться подальше от Галавера? – Я округлила глаза. – Оригинально. Нет, если ты боишься встречи с Мареком и Анри… но ты же не опасаешься их, правда?

– Марека не будет опасаться только идиот, – с холодком ответил Квентин. – Нет, я просто… а, что толку! Идем.

И, не дожидаясь меня, он бросил плату на столик и решительно зашагал к выходу.

Найти замок не стоило никакого труда: на тот единственный холм поднимались чуть ли не все дороги. Мы шли за стрелами флюгеров по солнечным улицам, из приоткрытых дверей пахло свежим хлебом, а за нами вдоль стен домов плелись вьюнки. Навстречу по своим галаверским делам торопились горожане, а во внутренних двориках грелись кошки, провожая нас сонными взглядами. Хорошее утро, что ни говори.

Замковая площадь появилась исподтишка. Только что мы сосредоточенно шли по узкой улочке, стараясь не задеть друг друга локтями, а в следующую секунду нас резко выпихнуло из устья реки в колючее море, на огромное пустое пространство.

Здесь и сто человек могли пройти в ряд, раскинув руки. Жителям окрестных домов достался тот еще вид из окна: замок Галавер во всем великолепии за кованой вязью из чугунных прутьев. А за площадью – река и парк…

– Хочу внутрь, – немедленно заявила я.

– Да? – Квентин глубоко вздохнул и попытался улыбнуться. – За чем же дело стало? Вперед!

Мы зашагали по серой брусчатке. Редкие прохожие нас не замечали, но прогулка под перекрестными взглядами немых окон, на виду у невидимых обитателей замка, была делом тягостным, и мы, не сговариваясь, свернули к ограде.

Вдоль изгороди осыпались розы. По ту сторону лепестки падали на пустынную тропинку, где медленно и грустно увядали. Редко, наверное, гуляют маги. Все за свитками, за фолиантами… или на крыше с подзорной трубой.

Навстречу, словно из-за невидимого угла, шагнула знакомая фигура. Я подняла голову – и столкнулась нос к носу с Мареком.

– Лин! – Марек театрально всплеснул руками. – Квентин! Сколько лет, сколько… дней. – Улыбаясь, он протянул мне руку. Я, поколебавшись, пожала ее. Квентин холодно поклонился.

Марек весело кивнул в ответ.

– Не ожидали?

– Нет, – тихо сказал Квентин. – Вы превосходно прячетесь.

– Ну, этот прут маскирует свое отсутствие еще лучше, – Марек небрежно махнул рукой в сторону ограды. Звена действительно не хватало. – Стало быть, вы оба готовы пройти испытания?

– Да, – решительно ответила я.

– Да, – наклонил голову Квентин.

– Тогда прошу за мной. Нам и осталось-то, – Марек прищурился, оценивая расстояние до ворот, – шагов двадцать.

– Так испытания начнутся во дворе?

– Ворота и есть испытание. Помнишь, Анри пожелал тебе…

– …Удачи в воротах? Так это и есть испы… а-а-а!

– Именно. Тебе всего лишь придется через них пройти. – Он поманил меня за собой.

– А если я и впрямь не волшебница? – Я не двинулась с места. – Что случится тогда?

– Страшный огонь поразит тебя! – Марек натянуто улыбнулся. – Ворота не откроются, только и всего. Во время войны, да, бывало, что пламя охватывало металл, но этот секрет, увы, утерян. Идем, покончим с этим.

Всего лишь одно движение… Несколько шагов, и я все узнаю…

Драконы создали эту ограду, чтобы не-драконы не могли войти, но магией огня владели и чародеи. Они с легкостью распахнули неприступные ворота, и замок Рист пал, став цитаделью магов. Людям же здесь по-прежнему нет места.

Я сейчас могу стать одной из них. Одной из тех, кто стоит, скрестив руки на груди, и холодно цедит: «Не-магам вход закрыт».

А оно того стоит?

Квентин напряженно шагнул вперед, и я со вздохом последовала за ним.

Марек смешливо коснулся ворот ладонью, показывая, что уж его-то они не послушаются ни за что, и отошел.

– Ты уверен, что они распознают любого мага? – спросила я. – Даже самого слабого?

– Однажды их коснулся пахарь, не знавший огня, – Марек развел руками. – Створки аж до забора долетели. Просите, и отворят вам. Или не отворят.

– Значит, если ворота не признают меня, мечтам конец?

– Разговорам конец, – сухо ответил Марек. – Квентин.

Мой спутник поднял руки. На его лице не было неуверенности – лишь холодное презрение. Кончики пальцев коснулись створок, и чугунные ворота отпрянули, скрылись в ворохе искр.

Как пьяный, Квентин сделал несколько движений, заплетая ногу за ногу, и остановился. Ворота закрылись за ним с ужасающим скрипом.

За спиной кто-то взвизгнул. Хлопнул ставень; я обернулась. В стороне останавливались пешеходы, привлеченные зрелищем.

Замечательно. Только благодарной публики мне и не хватало.

– Лин.

Я посмотрела на Марека.

– Быстрее, Лин, – мягко сказал Марек. – Чем скорее главная минута твоей жизни останется позади, тем меньше вероятность, что они это поймут.

– После Квентина, и не поймут? Не смеши меня, – я тряхнула головой. – Погибать, так с треском!

И героически пнула ворота – левой рукой и правой ногой.

Больно-то как…

Я опустилась на землю.

– Добро пожаловать, Квентин, – произнес женский голос где-то далеко-далеко, в двух шагах и десяти жизнях отсюда. – Меня зовут Эйлин.

Я закрыла глаза.