"Джон Кинг. Англия на выезде" - читать интересную книгу автора

думал, что я один такой слабый, но, видимо, все парни чувствовали то же
самое. Быть храбрым - значит испытывать страх, но победить его. Даже сейчас
я с трудом в это верю, ведь, в общем-то, я был довольно трусливым. Но мы
делали то, что было нужно. Шум был ужасным, я старался отрешиться от него.
Какой-то человек кричал, но не в нашем катере. Я хорошо помню момент
высадки, бледные лица стоящих плечом к плечу людей. Я не хотел думать о том,
что произошло с тем человеком, я пытался забыть о своих чувствах и мыслях. Я
хотел быть храбрым, и я буду храбрым, когда момент наступит, и он наступил,
нос катера с глухим ударом стукнулся о дно, и это означало, что все
началось. Этот момент был самым важным в моей жизни. Металлический люк
выдвинулся вперед, и мы столкнулись лицом к лицу с реальностью, побережье
было пересечено рядами колючей проволоки и других укреплений, взрывы
снарядов оставляли глубокие воронки, а вокруг бушевало море. Мы знали, что
должны высадиться как можно скорее, и в миг я ощутил, что действительно хочу
почувствовать песок своими ногами. Там, в катере, мы были все равно что
утки, сидящие на воде. Мы долго ждали, и теперь словно электрический разряд
пробежал по нашим телам. Одно хорошее попадание могло уничтожить всех нас
разом. Сержант знал это лучше остальных. Теперь мы были в ярости и хотели
убивать. Мы хотели стереть этих нацистов с лица земли. Внезапно я понял, что
не боюсь, потому что вся энергия ушла на то, чтобы высадиться на берег и
добраться до врага. Мы хотели убивать этих людей и сделать свою работу. Я
кричал, и ненависть сделала меня сильным. Я умел контролировав ненависть,
занятия боксом помогли мне. Мы лавиной стремились вперед, и ощущения были
непередаваемыми. Выброс адреналина, призванный спасти твою жизнь, когда она
в опасности. Снаряд угодил в катер и едва не перевернул его, и это было как
инъекция наркотика. Мы сражались, чтобы устоять на ногах. Битва за
выживание, потому что выживание - это все, выживание одного и выживание
племени. Сержанту не пришлось пускать в ход свой автомат, потому что наш
отряд быстро двигался вперед, сквозь воду, и вот уже мы по колено в воде.
Должно быть, это было здорово, почувствовать дно под ногами, хотя я не помню
хорошенько Я быстро посмотрел по сторонам, пляж был песчаным, впереди
находились вражеские укрепления, а море было полно катеров, борющихся с
водой людей, летели немецкие пули, разрывались гранаты, и осколки сеяли хаос
в море и на берегу. Один осколок просвистел справа от меня, снеся голову
другому солдату, кровь струей ударила в воздух, вода Ла-Манша окрасилась в
красный цвет, и я почувствовал комок в горле, но проглотил его, пара секунд
ушла у меня на то, чтобы снова собраться. Кто-то нечаянно толкнул меня в
спину, но я не мог отвести глаз от обезглавленного солдата, который сделал
по инерции еще пару шагов, прежде чем рухнуть вниз, будто камень. Я
почувствовал, что падаю рядом с ним. Я барахтался в воде, набежавшая волна
накрыла меня с головой, я ощутил соленый привкус во рту, морская вода вместе
с соплями текла из носа. В какой-то миг мне вдруг почудился привкус крови, и
я подумал, что задет пулей или осколком. Но я был невредим и поднял голову
над водой. Образ того солдата все не выходил у меня из головы. Я представил,
каково это, быть разорванным на куски, даже не успев добраться на врага, и
это сделало меня еще злее, я вспомнил о своей матери и семье, разбомбленных
лондонских улицах и Дюнкерке, о том, что пережили мои дядья, сражаясь с
немцами, об отце Джонни Бэйтса, в одиночестве скулящем в темноте, словно
пес. Я не собирался быть одной из бесчисленных жертв войны, чье имя будет
высечено на монументе на церковном кладбище и забыто. Ни в каком варианте я