"Стивен Кинг. Салимов Удел (Судьба Иерусалима)" - читать интересную книгу автора

серебряных жил вырастают буквально за ночь, чтобы потом, когда жила
драгоценного металла истощится, почти так же быстро исчезнуть, оставляя
необитаемые магазины, бары и гостиницы опустело гнить в заброшенной
тишине.
В Новой Англии единственным собратом таинственно опустевшего
Иерусалимова - или Салимова, как частенько называют его местные жители,
Удела - можно на звать лишь небольшой вермонтский городок Момсон. За лето
1923 года Момсон полностью обезлюдел, покинутый всеми своими триста
двенадцатью обитателями. В центре города до сих пор стоят дома и несколько
небольших зданий делового характера, однако с того лета полувековой
давности их так никто и не заселил. Кое-где мебель увезли, но почти во
всех домах обстановка сохранилась, словно всех горожан средь бела дня унес
сильный ветер. В одном доме полностью накрыт к ужину стол - вплоть до
вазочки с давно увядшими цветами, стоящей в центре. В другом оказались
откинуты одеяла в спальне второго этажа, словно кто-то собрался ложиться
спать. В местном магазинчике на прилавке нашли сгнивший рулон
хлопчатобумажной ткани, а в окошке кассового аппарата оказалась выбита
стоимость: один доллар двадцать два цента. В ящике кассы нашли нетронутыми
пять тысяч долларов.
Жители этого района любят потчевать туристов историей Момсона,
намекая на то, что в городе водятся привидения - вот почему, по их мнению,
он и пустует с тех пор. Более вероятной причиной кажется то, что Момсон
расположен в богом забытом уголке штата, вдали от всех крупных дорог. Там
нет ничего, что нельзя было бы найти в сотне других городков - кроме,
конечно, секрета его внезапного запустения в духе "Марии-Селесты".
Почти то же можно сказать и про Салимов Удел.
По переписи населения семидесятого года в Салимовом Уделе
насчитывалось 1319 жителей - за десять лет, прошедших с предыдущей
переписи, прирост населения составил 67 человек. В этом привольно
раскинувшемся уютном городке, который прежние обитатели фамильярно звали
Удел, редко происходило что-либо примечательное. Единственное, о чем могли
поговорить собравшиеся в парке или вокруг теплицы на сельскохозяйственном
рынке Кроссена старожилы, это пожар пятьдесят первого года, когда небрежно
брошенная спичка дала начало одному из крупнейших в истории штата лесных
пожаров.
Если кому-то хотелось уйти на пенсию и без приключений коротать дни в
не большом провинциальном городке, где каждый занят только собой, а самое
крупное событие любой недели - распродажа благотворительной выпечки, лучше
Удела было не найти. Что касается демографии, перепись семидесятого года
показала тенденцию, знакомую и социологам, занимающимся проблемами
деревни, и старо жилам любого мэнского городка: множество стариков,
несколько бедняков и полным полно молодежи, которая с дипломами подмышкой
покидает родные места с тем, чтобы никогда не возвращаться.
Но чуть меньше года тому назад в Салимовом Уделе стало твориться
нечто необычное. Начали пропадать люди. Естественно, большую часть этих
исчезновений нельзя назвать исчезновениями в полном смысле этого слова.
Бывший констебль Удела, Паркинс Джиллеспи, проживает сейчас в Киттери со
своей сестрой. Чарльз Джеймс, владелец бензоколонки, что стояла через
улицу от аптеки, сейчас владеет ремонтной мастерской в соседнем
Камберленде. Полина Диккенс переехала в Лос-Анжелес, а Рода Корлесс