"Стивен Кинг. Человек, который никому не подавал руки" - читать интересную книгу автора

элегантного коричневого костюма была расстегнута.
- Меня зовут Генри Брауэр, - отрекомендовался он.
Дэвидсон тотчас бросился к нему с протянутой рукой, от радости он,
кажется, готов был силой схватить покоившуюся на коленях ладонь молодого
человека. И тут произошло странное: Брауэр выронил газету и резко поднял
вверх обе руки, так что они оказались вне досягаемости. На его лице был
написан ужас.
Дэвидсон остановился в замешательстве, скорее смущенный, чем
рассерженный. Ему самому было двадцать два. Господи, какие же мы были...
телята.
- Прошу прощения, - со всей серьезностью сказал Брауэр, - но я
никогда не пожимаю руки!
Дэвидсон захлопал ресницами:
- Никогда? Как странно. Но отчего же?
Вы уже поняли, что он был настоящий теленок. Брауэр попытался
объяснить ему как можно доходчивее, с открытой (хотя и страдальческой)
улыбкой:
- Я только что из Бомбея. Удивительное место... толпы, грязь...
эпидемии, болезни. На городских стенах охорашиваются стервятники. Я|
пробыл там два года в торговой миссии, и наша западная традиция
обмениваться рукопожатием стала вызывать у меня священный ужас. Я отдаю
себе отчет в том, что поступаю глупо и невежливо, но ничего не могу с
собой поделать. И если вы не будете столь великодушны, что расстанетесь со
мной без обиды в сердце...
- С одним условием, - улыбнулся Дэвидсон.
- Каким же?
- Вы сядете за игровой стол и пригубите виски моего друга Джорджа, а
я пока схожу за Бейкером, Френчем и Джеком Уайлденом.
Брауэр учтиво кивнул и отложил в сторону газету. Дэвидсон круто
развернулся и бросился за остальными партнерами. Мы с Брауэром пересели за
стол, покрытый зеленым сукном, я предложил ему выпить, он вежливо
отказался и сам заказал бутылку. В этом я усмотрел новое свидетельство его
странной фобии и промолчал. Я знавал людей, чей страх перед микробами и
заразными болезнями был сродни брауэровскому, если не сильнее. Вероятно,
вам тоже известны подобные случаи.
Мы покивали в знак согласия, а Джордж продолжал:
- Как здесь хорошо, - задумчиво произнес Брауэр. - С тех пор, как я
оставил службу в Индии, я избегал общества. Негоже человеку быть одному. Я
полагаю, даже для самых независимых самоизоляция есть худшая из пыток!
Он сказал это с каким-то особым нажимом; я молча согласился. Что
такое настоящее одиночество, я хорошо почувствовал в окопах, ночью. Еще
острее - после смерти Розали. Я начинал проникаться симпатией к Брауэру,
несмотря на столь откровенную эксцентричность.
- Бомбей, наверно, удивительный город, - заметил я.
- Удивительный... и отвратительный. С нашей точки зрения, многое в
тамошней жизни просто не укладывается в голове. Например, их реакция на
автомобили: дети шарахаются от них в сторону, а затем бегут за ними
несколько кварталов. Самолет в глазах местных жителей - сверхъестественное
чудовище. То, что мы воспринимаем с абсолютным спокойствием или с оттенком
самодовольства, для них чудо; но, скажу вам честно, с таким же ужасом я