"Стивен Кинг. Бесплодные земли (Темная Башня #3)" - читать интересную книгу автора

и_с_т_о_ч_н_и_к_ его мучений. Нет; он, этот медведь, знал, откуда берутся
стрелы. _З_н_а_л_. И за каждую стрелу, нашедшую цель в живой плоти под
косматой шкурой, забирал у Древнего Племени троих, четверых, а то и целую
дюжину. Детей, если мог до них добраться; женщин, если не мог. Воинами он
пренебрегал, и это было унизительнее всего.
С течением времени людям стала ясна истинная природа зверя, и попытки
убить его прекратились. Он, конечно же, был воплощением демона - или
призраком божества. Они нарекли его "Мьяр", что на языке Древнего Племени
означало "мир под миром". Восемнадцать с лишним веков длилось неоспоримое
господство этого семидесятифутового медведя в Западных Лесах, и вот он
умирал. Возможно, поначалу орудием смерти стало некое микроскопическое
живое существо, попавшее в медвежий организм с едой или питьем; возможно,
винить следовало весьма преклонный возраст великана; скорее всего, дело
было в сочетании того и другого. Важна была не причина, а окончательный
результат: невероятный, потрясающий мозг косматого гиганта опустошала,
превратив в свою кормушку, стремительно увеличивающаяся колония паразитов.
После многих лет расчетливого звериного здравомыслия Мьяр сошел с ума.
Медведь понял: в его лесу опять появились люди; он правил в этой
чаще, и какой бы обширной она ни была, ни одно значительное происшествие в
ее пределах не ускользало от его внимания надолго. Он убрался подальше от
новоприбывших - не из страха, а оттого, что ему до них, как и им до него,
не было никакого дела. Потом за работу взялись паразиты, и чем сильнее
Мьяром овладевало безумие, тем больше крепла уверенность лесного исполина
в том, что это опять Древнее Племя, что расстановщики капканов и
выжигатели леса вернулись и вскоре вновь примутся за прежнее вредное
озорство. Только лежа в своей последней берлоге, в добрых тридцати милях
от занятого новоприбывшими места, и чувствуя себя на заре каждого
следующего дня хуже, чем на закате предыдущего, он пришел к твердому
убеждению, что Древнее Племя наконец изыскало действенную пагубу: яд.
На этот раз он шел не за тем, чтобы отомстить за пустячную рану - он
шел бесследно уничтожить врагов, пока их яд не успел доконать его... и в
дороге мысли исчезли. Осталась лишь багровая ярость, монотонное
поскрипыванье заржавленной штуки у него на темени - расположившейся меж
ушей вращающейся штуки, которая когда-то делала свое дело в приятной
тишине, - да пугающе обострившееся обоняние, которое безошибочно вело его
к лагерю трех пилигримов.
Медведь, которого по-настоящему звали не Мьяром, а совершенно иначе,
продирался через лес точно некое подвижное сооружение, косматая башня с
красновато-коричневыми глазками. В этих глазах тлело безумие и жар
лихорадки. Огромная голова, одетая гирляндой сломанных веток и облетевшей
хвои, безостановочно вертелась из стороны в сторону. То и дело раздавался
приглушенный акустический взрыв - АП-ЧХИ! - зверь чихал, и из мокрых
ноздрей летели тучи корчащихся белых паразитов. Лапы, вооруженные
трехфутовыми кривыми когтями, раздирали древесные стволы. Он шел,
поднявшись на дыбы, продавливая в мягкой черной почве под деревьями
глубокие следы. От него едко пахло свежей смолой и застарелым, закисшим
дерьмом.
Штука у него на макушке жужжала и поскрипывала, поскрипывала и
жужжала.
Курс медведя оставался почти неизменным: прямая, которая должна была