"Паскаль Киньяр. Альбуций" - читать интересную книгу автора

древняя сущность нас самих, в руинах живущей в нас немоты. Дорога из желтой
глины, таящаяся в нас самих, древняя, как все дороги на свете, но моложе их,
древняя, как только может быть дорога или лес, который она рассекает. Любая
дорога или тропа - это всегда лишь след былых, вытоптанных трав. Невидимых
трав, которые копыта животных или ноги людей втоптали в небытие и в грязь.
При том что это животное, вполне вероятно, скрывается в нас самих и топчет
нас самих. При том что это, вполне вероятно, человек сам затаптывает себя.
Прерывистое, топчущееся на месте повествование о жажде добычи и страхе
превратиться в добычу. Это можно назвать короче: желание и смерть. Это можно
назвать менее туманно: либо ты вонзаешь клыки в свою жертву и рвешь ее на
части, упиваясь вкусом горячей крови, либо сам попадаешься в зубы хищнику и
гибнешь с предсмертным стоном. Извечный заколдованный круг жизни, куда более
древний, чем дороги, вытоптанные бессчетными стадами этих жертв. Извечное
потрясающее шествие, чьи первые образы запечатлены на стенах пещерных
"атриев". Топчущееся повествование, такое же стародавнее и, следовательно,
такое же упорное и маниакальное, что и танец пчел, которые приносят, вместе
со своей сладкой добычей, закодированное сообщение о пути, ведущем к пестрым
душистым жертвам - цветам.
Альбуций поместил это пятое время года между "quinctilis" и "sextilis",
то есть между теми месяцами, которые впоследствии будут именоваться июлем и
августом. Итак, мы погружаемся в безвременье и грезы. Я охочусь за этим
несуществующим пятым сезоном. И вспоминаю, что не рассказал о романе, где
этот сезон появился впервые. Ни один из романов Гая Альбуция Сила не дошел
до нас целиком. Может быть, где-то в затерянном уголке пустыни, под желтыми
кирпичами, и спрятано собрание его сочинений. Сенека и Поллион записали лишь
некоторые отрывки из них в своих сборниках цитат. Этот роман опять-таки
посвящен войне с пиратами. Альбуций всю свою жизнь хранил верность памяти
Помпея, и это вполне понятно. Как понятно и отвращение, питаемое им к
Цезарю, который насмехался над ним.


ПРЕДВОДИТЕЛЬ ПИРАТОВ
АВ ARCHIPIRATA FILIO DIMISSUS1

Во время одного морского сражения некий юноша спасает своего отца,
который задолго до того осудил его на смерть по ложному обвинению в
кровосмесительной связи. Он приказал зашить сына в мешок и сбросить в море.
Однако при абордаже судна отец неожиданно видит его среди пиратов. Он
спрашивает юношу:
- Кто ты? Не тень ли ты моего усопшего сына? И не эта ли тень явилась
спасти меня?
- Я твой сын, и я жив.
- Лучше бы мне увидеть тебя мертвым, нежели пиратом.
- Да, ты всегда желал мне смерти.
Тогда отец набросился на второго, младшего, сына:
- Как случилось, что брат твой жив? Я ведь приказал тебе зашить его в
мешок и сбросить в море.
- Отец, я посадил его в деревянный плавучий мешок.
Оправдания, которые Альбуций вложил в уста младшего брата, показались
римлянам чересчур хитроумными и шокировали их. Цестий долго высмеивал эти