"Паскаль Киньяр. Альбуций" - читать интересную книгу автора

рукою. Идет по пристани, в толпе греков и египтян. Что-то неожиданно
сломалось в нем. Он лишился врага. Кончено извечное соперничество, которое
всю жизнь подстегивало его. То, что на протяжении двадцати трех лет вдыхало
в него энергию, теперь, чудится ему, бесследно исчезло - и душа опустела.
Чуть позже он скажет:
- Пережить другого всегда постыдно.
Ему уже не так легко дышится. От езды в носилках ломит все тело. В 47
году Цезарь верхом прибывает в Малую Азию, возвращает Армению Дейотару,
Каппадокию - Ариобарзану. Это занимает у него пять дней. 2 августа 47 года,
находясь в Зеле, он диктует рабу-писцу проект приветствия для своего
триумфа. Он утомлен. Пишет в Рим: "Veni, vidi, vici", изобретая, таким
образом, и телеграмму, и рифму.
Цезарь подсчитал, что его "груда мертвецов" составляет примерно 1192000
убитых врагов; никто, по его мнению, не воевал лучше, и ни один полководец,
ни современный, ни древний, не может с ним соперничать.
В 46 году (то есть на 708-м году существования Рима) Альбуций впервые
увидел жирафа и буквально влюбился в него. Этой радостью он был обязан
Цезарю; чтобы накормить животное, ему подавали траву на шестах пятиметровой
длины. Альбуций восторженно созерцал это существо, жующее пищу совсем как
человек. Он любовался стройными, длинными ногами жирафа, его неспешной
грациозной поступью, нежной пятнистой желто-коричневой шкурой. Его восхищали
большие темные глаза с длинными ресницами, выразительный, чуть удивленный
взор, коротенькие смешные рожки с кисточками на концах, молчание, изредка
прерываемое шумными вздохами и фырканьем. Он смотрел, как жираф спит ночью
стоя, в загоне близ Помпеева форума, и не мог прийти в себя от изумления.
Готовился четверной триумф Цезаря.
В триумфе по Марсову полю проследовали слоны, жираф, Клеопатра во всем
своем великолепии, пленная Арсиноя, восковой Катон, пронзающий себя мечом,
Верцингеторикс - живой и в цепях, две галеры, поставленные на колеса. Этот
"смутный год" - 708-я годовщина Рима и 46-й год до явления Иисуса из
Назарета - насчитывал 445 дней. Цезарю исполнилось пятьдесят шесть. Изменив,
по предложению Созигена, календарь Нумы, он испытал от этого удовольствие,
непонятное даже ему самому. Он пожелал озарить свое имя сиянием самого
теплого месяца в году, и квинтилий стал называться июлем.
На 709-м году Рима, в один августовский вечер, стоя на берегу Тибра,
Цезарь изрек по поводу Долабеллы и Брута: "Толстые и аккуратно причесанные
мне не страшны. Я боюсь тощих и бледных". Эти слова Цезаря могли бы
принадлежать декламатору.
Есть и другое изречение Цезаря, которое мне хотелось бы привести здесь,
ибо оно столь же прекрасно, сколь и горестно. Обезглавив Помпея, сторонники
Цезаря понуждают его уничтожить и Цицерона. Цезарь отказывается. Он говорит:
"Цицеронов не убивают. Нельзя обрекать на вечный мрак то, что бросает на вас
тень". Он любил власть и добился для себя всей ее полноты. Но он не хотел
такого господства, которое бы его принизило, сделало его судьбу, его жизнь
менее необыкновенной, менее божественной. Увы, в отличие от честолюбия Марка
Цицерона притязания Гая Цезаря не находили поддержки у окружающих. Он ожидал
награды, но не знал, в какой форме, в какой монете она могла бы выразиться и
кому пристало ее выдавать. Вокруг него образовалась пустота. Юлии больше не
было. И только два его секретаря записывали мысли, которых не понимали:
"Отныне одна усталость вознаграждает меня за все усилия. Даже ненависть к