"Екатерина Кинн, Наталия Некрасова. Самое тихое время города " - читать интересную книгу автора

жесткий комок, и, стиснув зубы, думал: "Почему же ты так ничего мне и не
сказал? Как ты посмел умереть - и ничего мне не сказать? Почему ты не
сказал, что любишь меня, почему я узнал это только потом, а? Как ты посмел
умереть, не услышав, как я тебя люблю? Как ты посмел уйти, когда ты мне так
нужен, папа?"
Портрет улыбался со стены.
А с противоположной стены отцу улыбалась Хозяйка Медной Горы - мама в
малахитового цвета бархатном платье. Отец очень любил этот портрет.
Когда отец умер, мать сказала, что просто время их поколения прошло и
пора уходить.
Но Игорь-то знал, что отец умер, не выдержав разрыва с ним, Игорем.
Восемь лет назад Игорь ушел из дома, хлопнув дверью. В високосный год.
Жизнь его с тех пор странным образом отсчитывалась по високосным годам.
Восемь лет назад, в високосный год, Игорь познакомился с Ларисой. Отец
категорически ее не принял. Скандал был страшный. С криками, руганью,
"никогдами", Ларисиными рыданиями, мамиными безуспешными попытками всех
примирить...
Через четыре года - в следующий високосный год - отца не стало.
Хотя после скандала много воды утекло, Игорь считал виноватым себя.
Хуже всего было то, что отец-то оказался прав. Лариса была именно такой, как
сразу определил ее отец. Пиявицей ненасытной. Поначалу ее золотистая,
зеленоглазая кошачья красота заслоняла и вялую леность ума, и дешевые
интересы, и пиявчатость характера. Даже резкий голос не так раздражал. Как
примерный муж, Игорь зарабатывал, где мог, хотя Ларисе всегда было мало.
Но однажды не то терпение иссякло, не то просто устал. Игорь хорошо
запомнил тот зимний день. Лариса снова побывала у одной из успешных
подружек, и, конечно, вечером начался привычный пилеж. И живут-то они в
бебенях, в каком-то Ясеневе, да в "панельке", когда родители жируют в
роскошной квартире в центре, да почему "жигуль", а не иномарка, и с
подругами стыдно говорить, вот у всех мужья, а у нее, бедной, непонятно что,
и детей она категорически не хочет - еще чего, нищету плодить, да и няньку
не нанять и так далее и тому подобное.
Игорь уже не пытался ее уговаривать и рассказывать о новой, хорошей
работе в программистской конторе, что скоро все будет хорошо. Не хотелось.
Он просто смотрел в окно и думал о своем. Прав был отец. Пиявица. Гладкая,
блестящая, с круглым ротиком-присоской, а в ротике острые зубки... И как же
ему могли раньше нравиться эти присоски и мокрые поцелуи? Как бы взять и
послать женушку раз и навсегда... Да вот интеллигентская совестливость не
дает. Она же не работает, и квартира его, Игорева, от тетки покойной
осталась, у нее ведь ничего нет. Куда она пойдет? А может, он просто привык
плыть по течению и ничего не хотел менять?
Лариса продолжала страдать, находя утешение в жалобах подругам по
телефону. Игорь тихонько надел куртку - все равно она вряд ли заметит сейчас
его отсутствие - и вышел на улицу. Было поздно, по блеклому городскому небу
рассыпались бледные крошечки звезд. Снег здесь, на окраине, был довольно
чист и чуть поскрипывал под ногами, а за дорогой возле оврага чернел
Битцевский лес. Весной среди мусора в овраге весело журчал ручеек.
Игорь походил часок, решил, что можно уже и домой. Повернул к домам, не
спеша вернулся во двор. И тут возле помойки услышал какую-то напряженную
возню, прерываемую злым лаем. Подошел поближе. Два дворовых пса прижали к