"Иван Киреевский. Опал (Сборник "Молекулярное кафе")" - читать интересную книгу автора

Между тем министры Нуррединовы думали более о своей выгоде, чем о
пользе государства. Сирия изнемогала от неустройств и беззаконий. Слуги
слуг министровых утесняли граждан; почеты сыпались на богатых; бедные
страдали; народом овладело уныние, а соседи смеялись.
Жизнь Нурредина на звезде была серединою между сновидением и
действительностью. Ясность мыслей, святость и свежесть впечатлений могли
принадлежать только жизни наяву; но волшебство предметов, но непрерывное
упоение чувств, но музыкальность сердечных движений и мечтательность всего
окружающего уподобляли жизнь его более сновидению, чем действительности.
Девица Музыка казалась также слиянием двух миров. Душевное выражение ее
лица, беспрестанно изменяясь, было всегда согласно с мыслями Нурредина,
так что красота ее представлялась ему столько же зеркалом его сердца,
сколько отражением ее души. Голос ее был между звуком и чувством: слушая
его, Нурредин не знал, точно ли слышит он музыку или все тихо и он только
воображает ее? В каждом слове ее находил он что-то новое для души, а все
вместе было ему каким-то счастливым воспоминанием чего-то дожизненного.
Разговор ее всегда шел туда, куда шли его мысли, так как выражение лица ее
следовало всегда за его чувствами; а между тем все, что она говорила,
беспрестанно возвышало его прежние понятия, так как красота ее
беспрестанно удивляла его воображение. Часто, взявшись рука с рукою, они
молча ходили по волшебному миру; или, сидя у волшебной реки, слушали ее
волшебные сказки; или смотрели на синее сияние неба; или, отдыхая на
волнистых диванах облачного дворца, старались собрать в определенные слова
все рассеянное в их жизни; или, разостлав свое покрывало, девица обращала
его в ковер-самолет, и они вместе улетали на воздух, и купались, и плавали
среди красивых облаков; или, поднявшись высоко, они отдавались на волю
случайного ветра, и неслись быстро по беспредельному пространству и
уносились, куда взор не дойдет, куда мысль не достигнет, и летели, и
летели так, что дух замирал...
Но положение Сирии беспрестанно становилось хуже, и тем опаснее, что в
целой Азии совершились тогда страшные перевороты. Древние грады рушились;
огромные царства колебались и падали; новые возникали насильственно;
народы двигались с мест своих; неизвестные племена набегали неизвестно
откуда; пределов не стало между государствами; никто не верил завтрашнему
дню; каждый дрожал за текущую минуту; один Нурредин не заботился ни о чем.
Внутренние неустройства со всех сторон открыли Сирию внешним врагам; одна
область отпадала за другою, и уже самые близорукие умы начинали
предсказывать ей близкую погибель.
"Девица! - сказал однажды Нурредин девице Музыке. - Поцелуй меня!"
"Я не могу, - отвечала девица, - если я поцелую тебя, то лишусь всего
отличия моей прелести и красотой своей сравняюсь с обыкновенными
красавицами подлунной земли. Есть, однако, средство исполнить твое
желание, не теряя красоты моей... оно зависит от тебя... послушай: если ты
любишь меня, отдай мне перстень свой; блестя на моей руке, он уничтожит
вредное действие твоего поцелуя".
"Но как же без перстня приду я к тебе?"
"Как ты теперь видишь мою землю в этом перстне, так я тогда увижу в нем
твою землю; как ты теперь приходишь ко мне, так и я приду к тебе", -
сказала девица Музыка, и, одной рукой снимая перстень с руки Нурредина,
она обнимала его другою. И в то мгновение, как уста ее коснулись уст