"Глеб Киреев. Тридцать три года спустя (Флэш Билл Бэтмэн - 3)" - читать интересную книгу автора

почему-то висели семейные фотографии Шрекков. Но такова была прихоть
хозяина, и, хотя сначала это раздражало Селину, потом она привыкла. Бывали
даже времена, когда она представляла себе, что это фотографии ее семьи.
Очень уж они были благообразны и красивы.
Макс с покойной женой. Чипу пять лет. Макс на заседании в Вашингтоне.
Чип на выпускном балу в университете...
Работа секретарши мистера Шрекка была несложной, но отнимала уйму
времени. Необходимо было готовить кофе во время бесконечных деловых встреч
Макса, перемывать горы чашек, раздавать целые кипы проспектов. В общем,
девушке приходилось несладко, но она не жаловалась. Ведь каждый праздник
раздавали разнообразные премии, надбавки к жалованию, и это позволяло
безбедно существовать в небольшой квартирке и посылать немного денег матери,
живущей в Нью-Джерси. Ни на какой другой работе Селина не смогла бы так
хорошо зарабатывать. Так что, несмотря на постоянные мамины уговоры
вернуться, она собиралась продолжать работать в фирме Шрекка.
Да и найти себе парня Селине хотелось именно здесь, в Готэме, городе
неограниченных возможностей... Именно здесь она должна была найти того
сказочного принца, который посадит ее в роскошный белый кадиллак и увезет в
рассвет.
Бред, конечно, но в рассвет все же очень хотелось.
Собрав со стола чашки, она уже намеревалась их вымыть и подготовить к
следующей встрече мистера Шрекка, но...
- Так, - задумчиво бормотала Селина, - контракты подготовлены, бумажные
полотенца...
Тут взгляд ее упал на какие-то странные листочки, исписанные мелким
почерком Макса.
- О Боже!..
Она быстро сгребла листочки со стола и, прижимая их к груди, бросилась
по коридору к лифту.
Улыбаясь, Макс подошел к пирамиде, составленной из пестрых коробок и,
широко размахнувшись, бросил подарки вниз, прямо на головы стоящих возле
трибуны людей. Гул одобрения пронесся по рядам. Он, отечески улыбаясь, кивал
головой. Еще несколько пакетов, перевязанных алыми ленточками, полетело в
толпу.
Макс Шрекк надел очки и, откинув полу пальто, запустил руку во
внутренний карман. Речи на месте не оказалось. Не переставая ослепительно
улыбаться, он повернулся к Чипу Шрекку, своему сыну, и прошептал:
- Я забыл речь. Эта, как ее, наверное, убрала... Черт! Совсем голову
задурила своими идиотскими выходками.
Потом Макс вновь повернулся к микрофону, аккуратно снял уже бесполезные
очки и, положив их в футляр крокодиловой кожи, вернул в карман. Слегка
прищурившись, он обвел толпу холодным ироничным взглядом и выдохнул в
микрофон.
- Санта-Клаус? Боюсь, что нет, - он говорил искренне и задушевно, а все
внимательно слушали; слова его шли явно от чистого сердца, и всем это
нравилось. - Я просто несчастный бедный тип, которому повезло в жизни. Но я
скажу вам прямо. Черта с два, чтобы я отдал хоть что-нибудь обратно! Я
только об одном жалею - что не могу подарить вам мир во всем мире и любовь
без всяких условий. С Рождеством вас!
Гром аплодисментов наполнил площадь. Макс вернулся на место; только