"Дмитрий Кириллов. Снег в сентябре" - читать интересную книгу автора

дохлебывал под "Прощай, детка". Звякнув ключами на лестничной клетке, где
два месяца назад познакомился с семьдесят седьмым, он выскочил в
ноябрьское утро.


* * *


Ноябрьское утро было несколько омрачено самостоятельной по алгебре, а
также встречей с двумя троглодитами, одним из которых был Леха. Леха
неаргументированно назвал Гордея "лохом" и "козлом", а также пообещал
тяжелые физические увечья в ближайший вечер, если Гордей не пересядет от
Зои на другую парту. Небольшую ложку меда добавило в известную бочку
сообщение "сорочьего радио", что последнего урока не будет (есть время
потусоваться в коморке у Ивана Васильевича). Десять минут до урока Гордей
посвятил тому, что пересказал вкратце содержание фильма "Брат" Зое. С
некоторых пор выяснилось, что она стала довольно благодарным слушателем
"Ты очень занятный. Дятлов"- сказала она как-то. Дятлов испытал тогда
чувство, будто сама Уитни Хьюстон проходя мимо слегка чмокнула его в щеку.
Уши горят, словарный запас беднеет!
В 8-30 дверь кабинета закрылась за Клавдией Семеновной и Зоя опять
стала холодной и отстраненной.
В 8-30 Дятлов (балбес этакий!) имел уже одну двойку, а в 8-50 - две.
Каждую класс приветствовал веселым смехом (особенно выделялись гнусавые
взвизгивания Валентина).
На общей биологии Гордей делал доклад на свободную экологическую тему.
"Амазония - один из интереснейших регионов. Амазонские леса являются
настоящими зелеными легкими планеты"- обстоятельно излагал он. Андрей
Дмитриевич дал время для вопросов из зала. Задали вопросы лишь два
человека: Зоя - из интереса. Валька - из вредности. Получив заслуженную
пятерку, он небрежно плюхнулся на место и улыбнулся Зое. После урока он
дал ей посмотреть книгу об Амазонии.


* * *


77 создавал в себе слепок утерянного мира. Землянин скучал бы по дому,
ностальгировал бы, так сказать. 77 не умел этого, так как частица дома
всегда была в нем. Утратив ее, он бы умер. Органы слуха практически
постоянно слышали флейтовый свист пяти ветров среди фиолетовых холмов.
Орган равновесия в груди ощущал вибрацию, когда он проваливался в горы
оранжевого слоевища местной флоры. Его вечно меняющая цвет кожа
чувствовала обычную дневную температуру родной планеты (которую он так и
называл - моя планета, ибо все остальные для него имели цифровые
значения), составляющую 31,50С. Периодически она сменялась ночной -
22,50С. Он видел чужой мир как бы через призму своего мира. Это и спасало
его рассудок. Тело его, имеющее небывалое количество суставов, что
придавало ему высокую гибкость, удобно располагалось в кресле. Он был
напряжен так, что болел, кажется, даже хрящевой скелет. 77 проецировал