"Владимир Леонтьевич Киселев. Воры в доме (Роман) " - читать интересную книгу автора

годы он стал для Шарипова предметом самой большой его заботы, источником
чистой радости и надежным подспорьем в решении важнейших вопросов,
связанных с его жизнью и работой.
Он понимал, что Зина, пожалуй, не была бы ему симпатичней, если бы
она даже не калечила языка. Но эта ее черта особенно раздражала Давлята.
"Как мало все-таки мы знаем о людях, которые нас окружают, - думал
Шарипов. - Вот Ведин. Я его знаю много лет. Я знаю о нем все, что можно
знать о близком товарище. И все-таки никогда не пойму, как он может так
бережно, так нежно разговаривать с Зиной. Это непонятно. Или он совсем
по-другому, чем я, смотрит на Зину, а следовательно, и на всех других
людей, или постоянно притворяется. А как относится к Зине Ольга? Надо
будет как-нибудь осторожно расспросить. Но, во всяком случае, когда Зина
разговаривает, Ольга не смотрит ей в лицо, как бывает в тех случаях, когда
стыдно за человека".


- Стоит ли за это ложить жизнь? - сказала Зина.
"Почему она всегда так разговаривает, словно все вокруг нее в чем-то
перед ней виноваты?" - подумала Ольга.
Ольга вспомнила, как Зина резко и неожиданно спросила у нее: "А вам
не страшно в вашем институте резать трупы?"
Ольга ответила, что они уже теперь не режут трупов, но когда резали,
ей это вначале действительно было страшно.
"Вот это правда", - сказала Зина так, словно все, что говорила Ольга
перед тем, было неправдой. И стала рассказывать, что она не боялась
трупов, что пронесла на себе три километра раненого, который по дороге
умер, но все равно донесла его.
Как это часто бывает с людьми, не привыкшими вслух излагать свои
мысли, она говорила о прошедших событиях в настоящем времени: "Тащу я,
значит, на спине труп..."
Ведин осторожно попытался перевести разговор на другую тему.
- Ты меня не перебивай, - раздраженно прервала его Зина. - Я на
фронте была не меньше, чем ты или Давлят. И орден Красного Знамени я
получала в то время, когда заработать его было не так легко, как теперь.
Тогда не давали Красное Знамя за выслугу лет.
Это была странная женщина. Она странно, вела себя. Непонятно. Взять
хотя бы то, что, когда они поднимались в Доме офицеров по лестнице, она
останавливалась на каждой площадке и оборачивалась вокруг себя. А когда
они вместе пошли в театр, в антракте при своем муже и Шарипове она
предложила: "Ну, вы, мужчины, оставайтесь здесь, а мы пойдем в женскую
уборную. Или вам не нужно?" Ольга не знала, что сказать, покраснела,
растерялась. "Вы не стесняйтесь, - сказала Зина, - это дело обычное,
естественное".
"Интересно, - думала Ольга, - как относится к этой Зине Давлят? Мне
кажется, что его подчеркнутая почтительность вызвана именно тем, что он
хочет скрыть свою неприязнь к жене Ведина. А как сам Ведин? Очевидно, они
прожили вместе много лет, привыкли друг к другу, и то, что мне кажется
странным и необычным в Зине, для Ведина привычно и знакомо, а может быть,
и приятно?"