"Эфраим Кишон. Рассказы из цикла 'Смерть на проводе'" - читать интересную книгу автора

Слуцкису из отдела продовольственных консервов Министерства общественного
питания. Это было неплохо, поскольку младшенький Слукцис и мой сын Амир
ходили в одну школу, так что мое прошение должно было получить поддержку.
Проблема, собственно, состояла только в том, что я должен был встретиться с
д-ром Слуцкисом лично. Идти к нему в управление, стоять в долгой очереди,
пока тебя вызовут? Нет, это меня не устраивает. Зачем же я, в конце концов,
имею дома телефон? Звонок лучше, чем вызов, поговорить по телефону легче,
чем транжирить время впустую. Неужели чего-то большего можно добиться
многочасовым простаиванием в очереди? И я взялся за трубку.
Я взялся за трубку, но не услышал гудка. Какой-то странный шорох звучал
в моем ухе, что-то вроде полоскания горла, буль-буль-буль. Вероятно, линия
была перегружена.
Я снова кладу трубку, немного жду, снова снимаю ее, но бульканье
газировки не прекращается, а когда бутылка все же опустела, наступает
глубокая тишина. Я вешаю трубку, ощупываю телефон, проверяю все контакты,
снова снимаю - ничего. Уж не присоединился ли телефон к создателю, м-ру
Грэхему Беллу? Но нет, он внезапно возвращается ко мне и говорит:
- Кррр-кррр-кркс.
И снова ничего. Но сейчас хоть я по крайней мере знаю, что жизнь не
покинула его.
Я набираю пару номеров, которые приходят на память. Напрасные хлопоты.
Я пробую это с четырьмя шестерками, одну за другой - ничего. Шесть
четверок - то же самое. Я кладу трубку на стол и жду, когда он подаст
признаки жизни. Он не подает ничего. Я снова кладу трубку на рычаг и желаю
ему приятного отдыха.
Внезапно телефон звонит. Ясно и отчетливо. Я снимаю трубку и слышу
сигнал. Настолько ровный, словно это самое само собой разумеющееся в мире.
Радуясь его невозмутимой ровности, я набираю номер продовольственных
консервов. Он занят. Я вешаю трубку, делаю вид, что собираюсь заняться
чем-то совсем другим, потом внезапно хватаю трубку и набираю. Занято. При
следующей попытке я слышу короткие гудки еще раньше, чем успеваю набрать
номер. Я слышу их между цифрами и после.
Тогда я прибегаю к самой жесткой методе воспитания и дважды легонько
шлепаю инструмент ладонью. Он признает во мне любимого папочку, которому
наказание непослушного сына приносит гораздо большую боль, чем сыночку.
Однако сверх того я не добился ничего, поскольку телефон притворился
мертвым. Ну, такие трюки со мной не проходят. Я поднимаюсь, насвистывая,
хожу по комнате взад и вперед, - и как гром среди ясного неба, прежде, чем
трубка может опомниться, я срываю ее и прижимаю к уху. Телефон настолько
ошарашен, что дает мне сигнал готовности.
Я внимательно набираю номер, цифру за цифрой, не слишком быстро, но и
не слишком медленно. Невероятное случается. Соединение устанавливается,
кто-то там снимает трубку, и женский голос произносит:
- Трикотажная фирма Штерн.
Я могу пробормотать только извинения. Меня охватывает невообразимое
отчаяние, оно облизывается и заглатывает меня всего. К счастью, телефон
впадает в свое привычное молчание. Может быть, он в обмороке. От чрезмерного
усердия.
Через пару минут он очнулся. Я снова услышал сигнал. Я даже набрал
номер. Он, конечно, был занят. Но сигнал снова появился. Но номер снова был