"Г.В.Кисунько. Секретная зона: Исповедь генерального конструктора " - читать интересную книгу автора

соседа по парте в первом классе, его имени я не помню. Холод Иван
Васильевич... Не тот ли это дядя Холод, который в 1930-м пригнал в Бельманку
и передал моему отцу первого "Фордзона"? Нагребецкий... Мальчик, с которым я
дружил в четвертом классе. Гришечко Сергей Ильич... Это тот самый Сережа,
чья хата стояла через одну от нашей хаты, - единственная в ряду, обращенная
к Берде "причилком". Это с ним мы купались в Берде, ловили раков. Пять раз
повторяется моя фамилия и еще фамилии родственников по маминой линии -
Скрябы, Скрябины, Отирко. Кулага - девичья фамилия моей бабушки Павлины -
повторяется пять раз. А сколько их, моих кровно родных земляков и просто
земляков, было призвано вне Бельманки, куда раскидала их судьба в
тридцатые-распроклятые!
Здесь, у обелиска, все более ощутимое волнение, нараставшее во мне по
мере приближения автобуса к селу, теперь уже начало перехватывать дыхание, в
горле застрял предательский комок. Между тем меня, незнакомого человека с
депутатским значком, окружили и с любопытством изучают сельские мальчишки. А
я тоже словно бы узнавал в них и себя самого, и тех давнишних мальчишек,
товарищей моего детства, чьи имена запечатлены на обелиске. И особенно остро
ощутил себя частицей дорогой моему сердцу бельманской глубинки. Пусть она
кому-то покажется заурядным захолустьем, но я благодарю выпавшую мне судьбу
родиться именно в этом запорожско-хлеборобском краю, овеянном легендарной
славой наших прародичей.
Прародич мой держал орало,
а рядом - саблю и копье,
в походной торбе - хлеб и сало,
а за спиной носил ружье.
Еще носил он осэлэдця,
обычай дедовский храня,
и тютюном умел согреться,
и под седлом держал коня.
И осэлэдцев тех не мало
успело под курганом лечь,
чтоб край отчизны и начало
от супостатов уберечь.
Горжусь тобою, Украина,
России кровная сестра,
правнучка росса-славянина
и дочь Славутича-Днепра.
Я заметил, что в поезде, подъезжая к дому и наблюдая сменяющие друг
друга за окном вагона пейзажи, невольно стараюсь не пропустить появление в
поле моего зрения даже самых маленьких речек, ручейков, В каждой из них мне
хочется найти, - и я непременно нахожу! - черты сходства с речушками моего
бельманского детства. И в таких случаях меня охватывает чувство радостной
взволнованности, ощущение "вездесущности" моей "малой родины" в Большой
Родине, какое, по моему убеждению, было бы недоступно мне, если бы явился я
на свет и вырос у берегов большой знаменитой реки. Я бы просто скользил
равнодушным взглядом по этой речушечной мелкоте, даже не фиксируя на ней
своего внимания. Зато в силу привычки у меня не было бы того благоговения,
которое я испытываю перед каждой большой могучей рекой.
Пусть она не велика,
речка возле Бельмака,