"Диана Кизис. Последний штрих " - читать интересную книгу автора

миллиона; в них все еще ощущается иллюзия великой мечты, особенно в такие
солнечные декабрьские деньки, как этот.
Я открыла дверь. Генри тихонько присвистнул. И было отчего: старинный
потолок из столбов и балок, вручную срубленные окна, огромных размеров кухня
и холодильник марки "Сабзеро". Из окна гостиной виднелись качели и зеленый
сад с папоротниками и поросшими мохом кирпичами; через застекленную
створчатую дверь позади дома открывался вид на гостиную под открытым небом и
гамак, натянутый между двумя развесистыми калифорнийскими дубами. Я никогда
не спрашивала Сесил, как она наскребла деньги на этот домик, - знала, что
она может позволить себе такую роскошь.
Я подобрала газеты, валявшиеся на дорожке, и отдала Генри, чтобы он
выкинул их в урну. Зайдя в прихожую, я вдохнула аромат Сесил. Лосьон с
запахом миндаля. "Нужно принести ей лосьон. Нельзя допустить, чтобы у нее
потрескалась кожа", - подумала я и тут же одернула себя. Боже мой, как
глупо, как избито! Да что со мной такое творится? Зак и Сесил прожили в этом
доме всего два месяца, поэтому еще не успели толком его обставить. Я
невольно отметила, что мебель из их старой квартиры смотрится в этом доме
слишком сентиментально, как-то по-студенчески. Услышав какой-то писк в
спальне, я не сразу сообразила, что это будильник. Наверное, его завел Зак,
а когда сработал сигнал, дома Зака не оказалось. Я зашла в спальню и
выключила будильник.
- ? - Генри от парадной двери. Ему потребовалось всего десять шагов,
чтобы добраться до спальни. Они с Хамиром жили в районе Студио-Сити, в
кооперативной квартире с потолками в тринадцать футов и шиферной плиткой,
шаги по которой разносились эхом. Но в доме Сесил, который, к слову сказать,
был совсем не маленьким, Генри напоминал медведя гризли, забравшегося в
туристскую палатку. Он склонил голову набок.
- А где же собака?
- Соседи обещали присмотреть за Хэппи до Рождества.
- А-а... Кстати, о Рождестве: родители спрашивают, придешь ли ты на
обед в следующую пятницу.
Я и забыла совсем. Мама, которую нельзя было заподозрить в
сентиментальности, обожала Рождество и в канун праздника собирала нас всех
на семейный ужин, чтобы продемонстрировать нам свою нарядную елку, прежде
чем мы нарушим ее великолепие безвкусно обернутыми подарками. Я еще даже не
начинала покупать подарки, а ведь уже двенадцатое декабря! Наши родители
были в разводе и вечно грызлись, однако каждый сочельник собирались вместе
"ради детей".
"Может, Сесил к празднику выпишут, - подумала я, - и тогда я смогу
пойти". Я прислонилась к дверному косяку. Генри разглядывал фотографию в
рамке, висевшую в коридоре.
На ней Сесил, Зак, Брин, Дэвид и я в дурацких сомбреро с маленькими
круглыми висюльками потягивали коктейли. Снимок был сделан в день рождения
Сесил, два года назад. Ей тогда исполнилось двадцать шесть.
- Какие вы здесь молодые, - сказал Генри.
Я оставила его разглядывать фотографии, а сама направилась в ту
комнату, где Зак держал шкафчик для документов. Когда я туда вышла, сердце у
меня замерло. На дверце шкафа висело четыре платья для подружек невесты:
одно для меня, другое для Брин, третье для сестры Зака, Дерри, а четвертое
для Лоры, которая теперь работала в творческом агентстве и жила в