"Том Клэнси и Стив Печеник. ОЦ-центр: Государственные игры" - читать интересную книгу автора

номерами. Те из посетителей клуба, у кого номера совпадали, становились
парой на весь вечер. Охрана пропускала только прилично одетых и внешне
привлекательных клиентов.
- Кто там? - послышался грубый голос, который исходил из раскрытого
рта козлиной морды.
- Жан-Мишель Хорн, - ответил француз. Он хотел было добавить
по-немецки, что у него назначена встреча с герром Рихтером, но решил этого
не делать. Если подчиненные Рихтера не в курсе, кого тот ожидает, значит,
тут что-то не так. Жан-Мишелю и его сподвижникам хватало ума, чтобы в
таких случаях просто уйти.
Дверь почти сразу открылась, и детина под два метра ростом знаком
разрешил ему войти. Закрыв дверь и заперев ее на щеколду, громила положил
свою ручищу на плечо француза. Подтолкнув Жан-Мишеля к регистрационной
стойке, он повернул его лицом к стене и на какое-то время попридержал на
месте.
Жан-Мишель обратил внимание на расположенную перед собой видеокамеру
и крошечный микрофон в ухе охранника. Кто-то где-то сравнивал его лицо с
фотографией, присланной по факсу из кабинета месье Доминика в офисе фирмы
"Демэн".
- Ждать здесь, - приказал охранник. Отпустив плечо француза, он исчез
в полумраке помещения.
Грамотно устроено, оценил Жан-Мишель, пока громила тяжело затопал
через площадку для танцев. Однако осторожность никогда не бывает лишней.
Того же месье Доминика никак нельзя было бы назвать беспечным.
Жан-Мишель огляделся по сторонам. Единственным освещением служили
четыре неоновых красных кольца вокруг бара, расположенного по правую
сторону от входа. Их свет почти не сказал ему ничего о том, как выглядел
клуб. Ему даже не было видно, вышел ли куда-то здоровенный охранник. Но
что француз различил наверняка, так это запах, стоявший в помещении,
несмотря на жужжащие вентиляторы. Это была характерная тошнотворная смесь
застоявшегося сигаретного дыма, спиртного и Похоти.
Через минуту-другую Жан-Мишель расслышал звук еще одних шагов. Они
заметно отличались от предыдущих. Походка была легкой и уверенной, и ее
обладатель почти печатал шаг, не пришаркивая по полу. Еще мгновение - и в
красном свете бара появился сам Феликс Рихтер.
Жан-Мишель узнал щеголеватого тридцатидвухлетнего мужчину по
фотографиям, которые видел раньше. Однако на них терялся его динамизм и
энергичность. Рихтер чуть не дотягивал до метра восьмидесяти, его очень
светлые волосы были коротко острижены и тщательно подбриты. Отлично
сидевший костюм-тройку дополняли начищенные до глянца туфли и черный в
красную полоску галстук. Никаких побрякушек или украшений. Люди Рихтера
считали их проявлением женственности, а этому в партии не может быть места.
"Ордена и медали. Это все, что я разрешаю носить нашим людям", -
написал как-то он в передовице для своей газеты "Унзер Кампф" - "Наша
борьба".
Однако еще более впечатляющими, чем наряд Рихтера, были его глаза.
Снимки этого совсем не уловили. Даже в красном свете бара его взгляд
оставался гипнотизирующим. Стоило его глазам найти цель, как они сразу
переставали двигаться. Казалось, герр Рихтер относился к той породе людей,
которые не намерены отводить свой взгляд перед кем бы то ни было.