"Юрий Кларов. Сафьяновый портфель (Сб. "Мир приключений")" - читать интересную книгу автора

- И все эти шедевры были сделаны неизвестными мастерами на примитивнейших
станках, - торжественно сказал Бонэ. - У кочевников весь станок состоял из
двух укрепленных на земле колышками шестов, а в мастерских шаха ковроткачи
работали на вертикальных станках из двух вращающихся валиков, соединенных
обычными палками. Понимаете?
- Пока я понял только одно, - сказал Косачевский, допивая третью чашку
густого, почти черного чая.
- Да? - подался вперед Бонэ.
- Причина всех бед Российской империй заключается в том, что у нас должным
образом не налажено ковроткачество.
Бонэ мгновение растерянно смотрел на невозмутимого Косачевского, а потом
осторожно улыбнулся.
- Шутите?
- Шучу, - согласился Косачевский. - Но хотел бы все-таки задать вам один
весьма нешуточный вопрос. Какую роль в ковровой империи Елпатова
предназначено играть вашему покорному слуге?
- Я сказал Елпатову, что вы специалист по туркменским коврам.
- Мда, - хмыкнул Косачевский. - С таким же успехом вы могли бы выдать меня
за китайского богдыхана, шпагоглотателя или чемпиона по боксу.
- За китайского богдыхана? - переспросил Бонэ и с некоторым сомнением
посмотрел на Косачевского. Нет, на китайского богдыхана его гость похож не
был. - Елпатов сегодня уехал в Петербург и вернется не раньше как через
неделю, - сказал он. - За это время можно будет вас немного поднатаскать.
В конце концов, не боги горшки обжигают и не ангелы коврами торгуют.
- И с богами, и с ангелами вы, разумеется, правы, - согласился
Косачевский, - но срок не столь уж велик. Как вы считаете?
Бонэ подумал, внимательно разглядывая чайную ложечку, будто именно в ней и
был ответ на заданный ему вопрос, и сказал:
- Надеюсь, что уложимся, Леонид Борисович.
На следующий день после совместного завтрака Бонэ повел Косачевского в
расположенную в полуподвале торгового дома большую с низким потолком
комнату, стены которой были сплошь увешаны коврами различных форм и
размеров. Рулоны со скатанными коврами штабелями громоздились на полу.
Забранные редкими решетками пыльные окна слабо пропускали солнечный свет,
и Бонэ зажег электрическую лампу.
У него было торжественное и благоговейное лицо жреца, который готовится к
священнодействию.
- Если в живописи или скульптуре проявляется неповторимая индивидуальность
личности того или иного мастера, будь то Репин, Рафаэль или Роден, -
назидательно сказал он, - то в коврах, кружевах и вышивках воплощается
своеобычность всего народа, его гений, традиции, культура, национальный
характер, история, родная ему природа. Здесь мы имеем дело с мастером, у
которого тысячи рук, но только одно сердце.
Он подвел Косачевского к расстеленному в дальнем углу помещения большому
ковру.
Ковер был не из тех, что привлекают к себе внимание красками или
необычностью рисунка. Ковер как ковер. Бывают и хуже и лучше. Почему Бонэ
остановился на нем?
Косачевский с легким любопытством разглядывал этот ковер, выдержанный в
красно-коричневых тонах, образующих довольно гармоничный колорит.