"Юрий Кларов. Пять экспонатов из музея уголовного розыска " - читать интересную книгу автора

врагов".
Медальон не напоминал о прошлом - он его воскрешал. Всматриваясь в
рисунки, я видел перед собой семнадцатилетнего юношу Жан-Поля Марата,
который собирался уехать в далекий Тобольск для астрономических наблюдений,
Марата-ученого, чьи исследования электричества были удостоены похвалы
Франклина, и Марата - члена грозного Конвента, в ботфортах, кожаных штанах,
в куртке с открытым воротом и красным платком на голове...
Я слышал грохот пушек и стук деревянных башмаков санкюлотов, мелодию
"Марсельезы" и голос Робеспьера, видел, как представители Совета Коммуны
вручают почетную шпагу основательнице Народного клуба вооруженных женщин
Теруань де Мерикур. Вместе с членами Национального собрания читал обращение
гражданок секции городской ратуши: "Жанна д'Арк спасла Францию в
царствование деспота Карла VII. Окажемся ли мы менее мужественными, мы,
свободные гражданки, поклявшиеся скорее умереть, чем вернуться в прежнее
рабство?"
- Эта вещь попала в руки Усольцева летом 1917 года, - сказал Василий
Петрович, - а всего месяц спустя она, скажем так, исчезла. Вполне возможно,
что медальон никогда бы не украсил музей Петрогуброзыска, а тем более не
оказался на этом столе, если бы не некоторые события того бурного и
необычного времени.
Я уже упоминал об амнистии, объявленной Временным правительством.
Справедливости ради следует сказать, что не все уголовники тотчас же после
освобождения ринулись грабить магазины, очищать квартиры и убивать людей.
Какая-то часть амнистированных, пусть и незначительная, решила порвать
навсегда со своим преступным прошлым. И вот по Москве стало распространяться
воззвание, которое затем было опубликовано в газете "Утро России". "Товарищи
воры и грабители! - значилось в нем. - Мы живем сейчас как травленые звери,
принужденные насилием добывать себе пропитание или помирать от голода, ибо
"честные" и сытые не допускают нас к честному труду. Каждый день все больше
и озлобление против нас, и озлобление наше против всех. Мы забытые люди.
Опека над нами поручена сыщикам. Но мы не родились преступниками. Голод и
нищета заставили нас воровать и грабить. Сейчас никто не дает нам труда и
чистого документа, не поддержит нас морально, не сделает честными. Только мы
можем это сделать. Товарищи, надо нам сообща обсудить все наши дела и
недуги, надо найти выход, создать свою организацию, свою газету, надо
порвать с жизнью преступлений и травли".
Воззвание заканчивалось приглашением на митинг: "Приходите все, братья
преступники, взрослые и малолетние!"
Очень похожие воззвания появились тогда и в Петрограде. Здесь митинги
"братьев преступников, взрослых и малолетних" проходили на Толкучей площади
нового Александровского рынка, на Васильевском острове, недалеко от
Смоленского кладбища, в чайной общества трезвости, в работном доме рядом с
больницей святой Марии Магдалины. Но, пожалуй, самым представительным, если
не самым многочисленным, был митинг в приюте принца Ольденбургского. Здесь в
президиуме рядом с известным профессором-юристом и представителем
Петроградского Совета сидели взломщик замков Бурданов, который считался
самым интеллигентным среди петроградских воров, так как окончил в свое время
гимназию; карманник Сережа Аристократ, гибкости пальцев которого мог бы
позавидовать любой музыкант; неизменная участница крупных афер Грушенька
Перелесова и богатырь-громила по кличке Малыш.