"Жерар Клейн. Иона" - читать интересную книгу авторапонятен мне. Не исключено, сейчас она морщинистая старуха,
потрепанная жизнью и уставшая от нее". Нельзя сказать, что он не любил стариков. В его картотеке их было великое множество. Просто объемная фотография никогда не стареет. Мысль об относительности бытия вдруг поразила его, словно в мире невесомости вдруг возникла, пригвоздила его к месту земная сила тяжести. Быть может, она жила на одном из миров этой системы. Быть может, именно ей, а не ее образу, не фотографии, не вечному носителю символа грозила реальная опасность, именно ей, ее непреходящей улыбке. Покой в его душе мгновенно сменился страданием, и он вдруг отчетливо понял, что ему надлежит делать и почему он коллекционировал лица. "Я ищу общее между ними и мной. Я ищу свою принадлежность к ним. Среди их лиц я разыскиваю свое и среди их голосов пытаюсь различить свой". Это была общедоступная истина, но она неожиданно удивила Ришара, это существо огромного ума и культуры. Его глаза подернулись влагой, лицо мира расплылось, и он был вынужден смахнуть навернувшиеся слезы. Он еще не знал, согласится ли выполнить невыполнимое, хотя решение уже принадлежало прошлому - риск был взвешен с тщательностью алхимика на точнейших весах той тайной лаборатории, где возникает жизнь. - Я согласен рискнуть, - сказал он. - Не гарантирую успеха, но попытаюсь. - У меня одно условие, - ответил он. - Я отказываюсь от оплаты. Но что бы ни случилось, я хочу, чтобы снарк перешел в мое полное владение. - Придется изменить закон. Что вы будете с ним делать? - Я не сказал, что оставлю его себе. Воцарилось молчание - его далекие собеседники совещались. - Делайте с ним что хотите, Ришар. Но делайте побыстрее. - Пожелайте мне успеха. Он несся к цели в крохотном асбостальном снаряде, страдая от нараставшего ускорения, которое полностью не могли компенсировать генераторы крохотного катерка. "Я узнаю твое имя", - думал он, едва не впадая в беспамятство. Глаза его застилала красная пелена. Он думал о ее улыбке и тщетно пытался разработать тактику ждущей его схватки. Внутрь снарка проникнуть нетрудно - достаточно дать ему проглотить себя, словно небесный камень, которых так много на пути левиафана. Он вдруг понял, что делает это и ради снарка - гибель от собственной ярости, ожидающая его в недрах солнца, была недостойным концом для этого рукотворного чуда. Но есть ли иная участь для снарка? Ему никогда не вернуться в строй биосконов, которые верой и правдой служили человеку. Люди, даже если им удастся наладить общение с ним, будут всегда его бояться, не доверят ему ни малейшего груза и не успокоятся, пока не уничтожат. |
|
|