"Жерар Клейн. Иона" - читать интересную книгу автора

понятен мне. Не исключено, сейчас она морщинистая старуха,
потрепанная жизнью и уставшая от нее". Нельзя сказать, что
он не любил стариков. В его картотеке их было великое
множество. Просто объемная фотография никогда не стареет.
Мысль об относительности бытия вдруг поразила его, словно
в мире невесомости вдруг возникла, пригвоздила его к месту
земная сила тяжести. Быть может, она жила на одном из миров
этой системы. Быть может, именно ей, а не ее образу, не
фотографии, не вечному носителю символа грозила реальная
опасность, именно ей, ее непреходящей улыбке. Покой в его
душе мгновенно сменился страданием, и он вдруг отчетливо
понял, что ему надлежит делать и почему он коллекционировал
лица.
"Я ищу общее между ними и мной. Я ищу свою
принадлежность к ним. Среди их лиц я разыскиваю свое и
среди их голосов пытаюсь различить свой".
Это была общедоступная истина, но она неожиданно удивила
Ришара, это существо огромного ума и культуры. Его глаза
подернулись влагой, лицо мира расплылось, и он был вынужден
смахнуть навернувшиеся слезы. Он еще не знал, согласится ли
выполнить невыполнимое, хотя решение уже принадлежало
прошлому - риск был взвешен с тщательностью алхимика на
точнейших весах той тайной лаборатории, где возникает жизнь.
- Я согласен рискнуть, - сказал он. - Не гарантирую
успеха, но попытаюсь.
- Чем мы можем помочь?
- У меня одно условие, - ответил он. - Я отказываюсь от
оплаты. Но что бы ни случилось, я хочу, чтобы снарк перешел
в мое полное владение.
- Придется изменить закон. Что вы будете с ним делать?
- Я не сказал, что оставлю его себе.
Воцарилось молчание - его далекие собеседники совещались.
- Делайте с ним что хотите, Ришар. Но делайте побыстрее.
- Пожелайте мне успеха.
Он несся к цели в крохотном асбостальном снаряде, страдая
от нараставшего ускорения, которое полностью не могли
компенсировать генераторы крохотного катерка. "Я узнаю твое
имя", - думал он, едва не впадая в беспамятство. Глаза его
застилала красная пелена. Он думал о ее улыбке и тщетно
пытался разработать тактику ждущей его схватки. Внутрь
снарка проникнуть нетрудно - достаточно дать ему проглотить
себя, словно небесный камень, которых так много на пути
левиафана. Он вдруг понял, что делает это и ради снарка -
гибель от собственной ярости, ожидающая его в недрах солнца,
была недостойным концом для этого рукотворного чуда. Но
есть ли иная участь для снарка? Ему никогда не вернуться в
строй биосконов, которые верой и правдой служили человеку.
Люди, даже если им удастся наладить общение с ним, будут
всегда его бояться, не доверят ему ни малейшего груза и не
успокоятся, пока не уничтожат.