"Стефани Кляйн. Честно и непристойно " - читать интересную книгу автора

всем, разматывается, как клубок, с невероятной скоростью.
Мне хотелось на него разозлиться. Сознание того, что я стала жертвой,
поглотило меня. Если бы я позволила себе по-настоящему разозлиться, то
поняла бы, возможно, что злиться надо на себя. Я знала, что он не готов на
мне жениться, но он опустился на одно колено и попросил, и я согласилась.
Да. Мне хватило лишь его просьбы, а зря.
Предоставить ему время и свободу, уехать и посмотреть, что получится.
Так все и шло. Я плакала перед агентами по недвижимости. Рыдала в метро.
Всхлипывала в душе. Незнакомые люди протягивали мне носовые платки. Глядя на
людей в метро, я гадала, как это они умудряются продолжать жить, как они не
ломаются. Каково это, когда нет нужды ежедневно напоминать себе, что надо
дышать и есть. Как я стала ценить мельчайшие знаки внимания! Женщину,
которая помогла мне поднять сумку, я благодарила так, словно она спасла меня
от внезапной смерти. Малейшее сочувствие на фоне моего отчаяния казалось
настоящим даром. Я хотела снова стать такой, как все.
- Уильяма все еще нет, - послышался чей-то шепот возле комнаты жениха и
невесты.
То ли его задержали, то ли он опоздал, но я услышала только: "Его нет".
Я начала ходить взад-вперед, прижимая руки к животу. Знакомое чувство. Потом
стала теребить заусенец. Надо защитить Софи! Я уже обкусывала лак с
указательного пальца, как вдруг услышала голос Софи.
- Да ничего страшного, - ответила она на чей-то вопрос, - он приедет.
Без тени волнения она изучала в зеркале свои ресницы. Не представляю,
как это ей удавалось.
- Как тебе удается быть такой спокойной? - спросила я, пытаясь найти на
ее лице проблески тревоги.
- Очень просто.
- В этом весь твой ответ?
- Потому что я знаю: он меня любит, и все у нас будет хорошо. Я просто
знаю это. Знаю, и все.
Меня охватил благоговейный трепет.
Если мы отсутствуем, люди начинают нас искать. Это истина, которая
кроется за всем притворством. Когда кто-то отсутствует, мы воображаем, что у
него-то все хорошо, а вот у нас - плохо.
- Могу поспорить, он нисколько по мне не скучает, - сказала я, когда
съехала из нашей с Гэйбом квартиры. - Наверняка он играет в свой вонючий
гольф, пока я сижу тут с компрессами на глазах.
Иногда плоды нашего воображения куда ужаснее, нежели реальность.
Жалуясь друзьям, мы пересыпаем свою речь словами "я подавлен", "тоскую", и
"о-о-о-чень сильно". А друзья откликаются фразами типа "чему быть, того не
миновать", потому что им положено напоминать нам: страдаем мы или нет -
жизнь продолжается.
- Чему быть, тому не миновать, Стефани, - подбадривала меня Вермишелли,
пока я искала новую квартиру.
Мне захотелось выдрать ее светлые волосы и посмотреть, как ей
понравится быть лысой. Слова "чему быть, того не миновать" навевают апатию.
Идея предопределенности усмиряет тревогу; она нас успокаивает. Мы перестаем
верить в то, что властны над своей судьбой и способны изменить создавшееся
положение. От этого проще облениться, чем от той штуки, что выключает
электроприборы, когда ты хлопаешь в ладоши.