"Стефани Кляйн. Честно и непристойно " - читать интересную книгу автора

- Не важно, - сказал он так, будто это слово писалось раздельно, и
улыбнулся, - когда я ее повстречаю, то стану звать Крольчонок.
- Прозвище заранее не придумывают. Оно должно само появиться.
- Ну, я постараюсь - уж очень это мило.
- Александра называет меня Печенюшкой, а иногда Печенькой. Сегодня она
обозвала меня Печенищей, но обычно Печенюшки с нее вполне хватает.
Александра была моя новая лучшая подруга; она всех знакомых девушек
звала Печенюшками. Наверное, услышала это у кого-то, решила, что ей нравится
словечко и присвоила его.
- Мне нравится Крольчонок.
- Ну, Крольчонок для любовницы подходящее прозвище - вы ведь, небось,
будете трахаться, как кролики. Но прозвище нельзя придумывать заранее. Оно
придумывается само! Вон, я Линуса зову то Лапшой, то Медвежонком, то
Бутербродной башкой - в зависимости от настроения. А меня зовут разве что
милочкой. Ужасно скучно.
- Или Рыжей. - Он дернул меня за прядь волос.
- Не-а. Вот, казалось бы, меня все должны звать Рыжей, а не зовут. Мне
всегда хотелось, чтобы Гэйб меня так звал, - из-за "Филадельфийской истории"
с Кэри Грантом и Кэтрин Хепберн. Грант зовет ее Рыжей, и это звучит
одновременно и властно, и покорно. Да. У меня никогда не было прозвища,
никогда. Разве что Лосиха в старших классах, но не будем об этом, а то я
заплачу.
Макс поцеловал меня в лоб.
- Ладно, Рыжая, об этом не будем.
С этими словами Макс поскакал по проходу, набирая скорость, чтобы
вскочить на заднюю перекладину тележки и прокатиться. Именно поскакал, Боже
ты мой.
Завидев его на запятках тележки, я остановилась и встряхнула головой.
Неужели это тот самый парень, которого я раздевала при свечах, который
вызывал у меня в памяти песни Норы Джонс? Эх, хорошо бы он мне не Нору Джонс
напоминал, а что-нибудь пожестче, панк-рок, например. Нора Джонс и детский
лепет! Столько лет мы с Максом знакомы, а он не изменился - все тот же
мальчишка. Только тогда он не на тележке катался, а на скейтборде по нашему
офису. Он заканчивал изучать программирование в Принстоне и подрабатывал у
нас летом. Я тогда встречалась с Гэйбом, но Макса тоже приметила - такие
красавцы не могут не бросаться в глаза. Он был хоть сейчас на рекламу
диетической кока-колы - ямочки, загар, упругая походка. А еще копна льняных
волос, синие-синие глаза, орлиный нос и самая потрясающая улыбка, какую я
только видела. Он носил на шее тонкий кожаный шнурок, и я иногда воображала,
как притяну его к себе за этот шнурок. А вот чего я тогда не знала: он был в
группе поддержки своей спортивной команды - в таких обычно участвовали одни
девчонки, - подкрашивал волосы и указывал в числе своих хобби вязание и
садоводство. "Ну и что? Там, где я вырос, принято было участвовать в группе
поддержки", - говорил он.
Ага, как же. Он вырос в Пенсильвании, возле поселений секты амишей. Там
принято ездить на телегах с лошадьми, носить подтяжки и чепчики. Свечи
вместо электричества, полевые работы и шитье. Группа поддержки? Это вряд ли.
"А с садоводством дело такое - у меня просто "зеленая рука", как говорится".
А еще он до сих пор, заметив на лице прыщик, заклеивает его пластырем,
отменяет все планы и сообщает друзьям, что упал с кровати и ушибся.