"Василий Степанович Клепов. Четверо из России ("Четверо из России" #2) " - читать интересную книгу автора

А он мучает из-за них таких славных ребятишек.
Рудольф сгреб нас своей здоровой ручищей.
- Хотите вернуться на родину? - неожиданно проговорил немец. - Что
молчите?
Мы не знали, как себя и вести, до того странным было поведение молодого
Фогеля.
- Ну? - неестественно улыбался он. - Хотите?
- Допустим, хотим, - проговорил я. - От этого же ничего не изменится.
Рудольф сел и протянул мне руку:
- Слово германского офицера! Через два дня я возвращаюсь в Россию и
беру вас с собой.
Я посмотрел на Димку. Он лежал, опершись на локти, и делал вид, что
усиленно рассматривает незабудки.
Наконец, подняв взгляд на немца, Дубленая Кожа спокойно произнес:
- Не морочьте нам голову, господин обер-лейтенант!..
Но германский офицер, вместо того чтобы обидеться, начал расписывать
чистоту и искренность своих намерений. Он, видите ли, возмущен тем, как
обращаются с нами его родные. Он даже сослался на какую-то конвенцию,
которая воспрещает подобное отношение к побежденным...
- Мы не побежденные! - огрызнулся я. - И вы нас никогда не победите!
Немец опешил. Он прервал свои излияния, посмотрел на меня и
расхохотался:
- Чем больше я вас узнаю, тем вы все больше и больше мне нравитесь.
Вы - настоящие патриоты! И даже, если вы по возвращении на родину начнете
действовать против нас, я буду вас уважать.
"Пой, ласточка, пой! - думал я в это время про себя. - То-то мы не
видели, как уважают фашисты советских патриотов". Мне снова припомнилась
фотография, которую я видел у Карла.
- Вы знаете что-нибудь про партизанку? - спросил я обер-лейтенанта в
упор.
Фогель вздрогнул от неожиданности. Взгляд его трусливо забегал.
Быстро справившись, однако, с собой, немец нагло уставился на меня
своим обычным мечтательным взглядом:
- Какую партизанку ты имеешь в виду?
- Ту, что вы повесили.
- А, - равнодушно протянул обер-лейтенант. - Нет, не знаю...
Но я-то видел, что он все помнит. Ну как можно было верить после этого
"благородным" словам Фогеля!
- Идемте домой, - предложил, как ни в чем не бывало, наш "защитник". -
Я скажу, чтобы ва.с приготовили в дорогу. Нельзя же ехать в таком ужасном
виде.
Мы пошли с ним, не зная, верить или не верить неожиданному счастью.
Дорогой Рудольф болтал о том о сем, расспрашивал, откуда мы родом, как
жили у себя дома, и, наконец, задал вопрос, который сразу меня насторожил:
- А где вы познакомились с дядей?
- В Золотой... - я тут же прикусил язык, подумав, что весь-то разговор
Фогель затеял ради этого вопроса.
- Что такое "сёлётёй"? - переспросил он, насторожившись, подозрительно
глядя мне в лицо.
- Золотой - это... это прииск, - не моргнув глазом, соврал я.