"Рене Клер. Китайская принцесса" - читать интересную книгу автора

познал совсем иную жизнь, оказался бы неповинен в тех ошибках, которые мне
приписывают сегодня. Тем же, кто расположен осуждать меня за мои поступки,
я отвечаю, что единственный мой промах заключается в том, что я появился на
свет с пунктуальностью, за которую, надо признать, не несу никакой
ответственности.
Более того, я отнюдь не виноват в факте знакомства моих родителей.
Если бы, не познакомившись с моей матерью, отец нашел себе другую жену, а
она, не встретив отца, - другого мужа, из каких частиц оказался бы я
сложен в конце концов?
Смогло ли тогда мое "я", которое представляется мне таким цельным,
таким насыщенным и весомым, будучи разделенным на две равные части и
перемешанным с другими чужеродными элементами, прогуливаться по свету,
принадлежа двум разным телам? Что стало бы с моей разделенной на две части
душой? С моей разделенной надвое свободной волей? Моя мать от этого
предполагаемого мужа могла бы родить мальчика, а отец от воображаемой
женщины - девочку. Носитель части моего естества, мальчик, мог бы
встретить девочку, наделенную другой моей половиной.
Достигнув зрелого возраста, эти парень и девушка могли бы понравиться
друг другу, полюбить, пожениться. Таким образом, наполовину существо
женского пола, наполовину мужского, я оказался бы воссоединен с самим
собой узами брака, от него бы родились дети, которые в свою очередь... Но
остановимся на этом. Такое начало рассказа, который мне бы хотелось
наделить максимальной ясностью, уже свидетельствует, как трудно мне было
бы изложить устно свою исповедь. Меня бы сразу заставили замолчать. Пусть
же эта рукопись расскажет за меня всем тем, у кого достаточно здравого
смысла, что, как это ни покажется удивительным, я им тоже обладаю в
известной мере.
Мои родители были мелкими буржуа. Отец, страховой агент, добился
сносного положения в компании, где работал. С раннего детства я только и
слышал разговоры о пожарах, граде, несчастных случаях, насилиях - о всех
видах вреда, наносимых природой и людьми. Теряя характер ужасных бедствий,
они превращались в кабинете моего отца в ряд цифр, готовых покорно занять
положенное им место в статистических отчетах.
То, что, оказывается, можно заранее высчитать размер ущерба,
причиненного каждым летом ударами молнии, представлялось мне фактом,
заслуживающим уважения. Но зато более или менее точные подсчеты количества
ежегодно совершаемых ограблений и самоубийств склоняют меня и сегодня к
весьма скептическим размышлениям относительно человеческого общества и
свободы действий, данной тем, кто его составляет.
Мой отец не был обременен подобными мыслями. Случайность и рок были
для него словами, лишенными смысла. Подобно мольеровскому врачу, которого
ничуть не волнует причина смерти, лишь бы она соответствовала учебникам
факультета медицины, он не без удовлетворения воспринимал беды своих
ближних, лишь бы ближние обладали полисом, законно составленным уважаемой
страховой компанией.
Он и сам должным образом застраховался, так что, идя ко дну во время
рыбалки, мог с полным основанием считать, что стал жертвой оговоренного
законом несчастного случая и что благодаря его дальновидности его семья,
состоявшая из матери и меня, не будет ни в чем нуждаться.
Именно по этому печальному поводу я и получил возможность впервые