"Анатолий М.Климов. Северные рассказы (1950) " - читать интересную книгу автора

Бегите к нему от несчастий, от горя и нищеты. - Нырма закашлялся...
Старик был слаб и немощен. Удивительным казалось, что он еще живет.
Только глаза у него иногда вспыхивали внутренним стремлением и упорством -
жить! Он знал, что умирает, и старому Тырово было тяжело. Жаль было умирать
именно теперь, когда в тундру пришла эта весть о герое, освобождающем его
народ. Пришла правда, которую он так безуспешно выслеживал всю свою жизнь.
- Скоро Нум позовет меня к себе и я уйду. Князя белых оленей - лютого
Ваську Сэротетто, который избил меня и отнял жизнь за пять потерянных в
пургу важенок, я отдаю вам, сыновья. Он - несчастье нашего рода... Идите,
мужчины, по дороге того ненца с Таза... Идите...
И старик умер.

* * *

Десять упряжек лежали уже у чума беднейшего в роду Пыеда, но новые все
еще продолжали прибывать. Пыеда Оковой встречал гостей с мороза и тряски.
Пламя костра высоко лизало дымную темноту чума. Два десятка ненцев в разных
позах и положениях разместились у тепла. Трубка мира, мудрости и единомыслия
беспрерывно переходила из рук в руки...
- Сказывали ненцы: он сзывает к себе всех бедных и дает им оленей
богатых... - перекрикивая других, сообщал Порунгуй Хэвко, батрак князя
Мессовской тундры Мочидомо Хороля.
- Он разоряет богатых и ничего не несет к себе в чум - все отдает
бедным, - добавляет Тер Хэлло.
- Говорит: платить ясак царям, попам и князцам не надо...
- Товаров, сахару, жиру, калача, и медных вещей будут давать
много-много за шкуру зверя...
- С каждого охотника, умеющего стрелять из лука, будут брать не двух, а
одного белого песца...
- Работник у богатого будет у него в чуме жить, есть много будет, за
работу оленей получать будет...
...Говорили все.
Трубка мира и мудрости много раз заново наполнялась и обходила сидящих
вновь и вновь. Выкрики, говор, возбужденные восклицания слились в один
дышащий надеждами и гневом крик. И над всем этим носилось гневное, но
простое, ласковое и суровое, близкое, но и далекое имя:
- Ваули...
- Вавля...
- Пиеттомин...
Крики вместе с дымом вырывались в дымоход чума и хороводились вокруг в
морозном застое. Потом вдруг налетал ветер и уносил в снега, в незнаемые
просторы - не обхоженные, не объезженные - ликующую весть и простое имя:
- Таз... Фю-у!.. Мятеж... Вавля... Народ... Ясак... У-ух!..
Собирайтесь... Правда... Ваули!
Шла весть могучими порывами, и она была желанной. А имя - Ваули
Пиеттомин суровые дети снежных, промороженных тундр произносили с такой же
любовью, как некогда произносил имена Степана Разина и Емельяна Пугачева
русский крестьянин.

* * *