"Михаил Клименко. Отчего бывает радуга (Авт.сб. "Ледяной телескоп")" - читать интересную книгу автора

- Не буду. До свидания...
Я нехотя пожал его посветлевшую розовато-фиолетовую руку.
Выделяясь яркой сиреневой кляксой среди прохожих, он быстро уходил
вверх по улице.



СТРАННАЯ ПАЛИТРА

Мало-помалу я привык к новым цветам окружающего мира, привык довольно
легко, потому что цвет, несмотря на всю его важность, все-таки главным в
жизни человека не является.
Как ни медленно происходили в моем зрении изменения, заметное улучшение
все-таки наступило: на фоне нейтрального, ставшего для меня безразличным
цвета тау я уже способен был различать характерные, отличительные цвета
живых существ - людей, растений, животных, птиц и насекомых. Но эти тона
были далеко не теми, что видят люди обычно и что прежде видел я.
Например, едва уловимый цвет почти всех людей вместе с их одеждами
находился в зеленоватой гамме. Тут господствовали бесчисленные оттенки
травяно-зеленого цвета, смарагдового, зеленого, как плющ,
чисто-изумрудного, хризолитового. Лишь изредка встречались мне люди
золотисто-апельсиновых нюансов, голубых, вермильон, канареечно-желтых,
терракотовых, огненноцветных, сепия, палевых, розовых, инкарнатных,
бледно-песочных, ультрамариновых и иных. Люди таких единичных цветов были,
как я установил в дальнейшем, или людьми редкой индивидуальности, или
необычной судьбы, и видел я их очень редко. Разумеется, все эти оттенки
были едва различимы, лишь чуть намечены на фоне цвета тау. Люди же яркого,
почти ослепительного цвета встречались мне исключительно редко.
Собственно, Ниготков пока что был единственным, если, конечно, не считать
той золотисто-лимонной девушки, о которой я часто вспоминал.
Деревья днем, как правило, оставались тау-серыми. Ночью же стволы
деревьев светились разбавленным ультрамариновым и прозрачно-голубым
светом. Невозможно было отделаться от впечатления, что стволы из
самосветящегося льда. Листья, кроны деревьев были мягкого
голубовато-зеленого, пожалуй, даже хризолитового цвета, кроны иных
деревьев, наоборот, тяготели к бирюзовому тону. Светлым,
слабо-хризолитовым казался ночью и далекий лес. Трава темной ночью
виделась мне сизовато-желтой, словно она была освещена высокой, невидимой
луной. Когда же был ветер, трава, как и кроны деревьев, начинала светиться
сильней, в ней появлялся какой-то странный, не травяной оранжево-зеленый
оттенок, и тогда, после порыва ветра, хотелось посмотреть в небо и увидеть
вышедшую из-за тучи луну, которой и в помине не было. Удивительно
одинаковый цвет объединял детей. В основном это были спокойные бирюзовые,
золотисто-лимонные и желтовато-зеленые тона. Животные отличались гаммой
палевых, желтовато-белых и кремовых оттенков. Однако достаточно было мне,
например, кошку рассердить, как она сию же минуту становилась ослепительно
киноварно-красной, словно была из раскаленного металла...
Что еще интересно, теперь, кроме общего нейтрального цвета тау, я видел
несколько таких необычных цветов, которые отсутствуют в любом спектре и
никому из людей, пожалуй, неизвестны. Эти цвета очень трудно описать, и,