"Михаил Клименко. Судная ночь (Авт.сб. "Ледяной телескоп")" - читать интересную книгу автора

была своя жизнь.
На всю улицу шурин крикнул:
- Я что-то изобрел и сам не пойму! Помогите связать!
- А как называется? - спросил тесть.
- Лошадиная сила! - на всю улицу закричал шурин. - Меня из дому гонит,
детям есть не дает, а жене спать. Приходите. С деверем, со свекровью и с
зятем. А я к свояку схожу, он математику знает.
- Иди. Придем. - Тесть беззубо засмеялся и опустил занавеску. Ему надо
было найти валенки. Да галоши к ним. Да еще полночи зятя будить, который,
может, и не проснется.
Шурин ждал их около дома. Под высокой луной топтался у калитки, хрустел
снегом. Потом жена вынесла ему от соседей коричневый полушубок, лишь бы он
в этом свитере не застудил свои внутренние органы.
Чтоб изобрести лошадиную силу, шурину потребовалось девять фунтов
авиационной резины, бобровый рукав, три дубовые доски, полтора квадратных
метра сыромятной кожи и одна пластмассовая рессора. Ну и по мелочам:
батарейка, клей и одно сопротивление, а также дратва, немного жести и
консультация у свояка. Вот и все. За три недели он эту лошилу, как он ее
ласково называл, сшил и склеил. Она была похожа на хлебный батон с
четырьмя руколапами - две руколапы для рук, а две для ног, - ростом с
первоклассника и весила сорок четыре килограмма и все это время набиралась
сил, и шурин не знал, станет ли она работать.
А вчера с женой они ее засунули во влажный мешок и вынесли в чуланку. И
вот сегодня вечером она порвала мерзлый мешок, ворвалась в комнаты и
начала кататься по полу, горшки передвигать, на детей фыркать, жену
трогать. Потом выбежала во двор и куда попало разбросала сугробы. И пока в
синих сумерках лаяли собаки, шурин с ней часа два провозился во дворе,
потому что у него было меньше силы, чем у этой лошилы, а в ней была как
раз одна лошадиная сила. Он очень боялся позора перед соседями и поэтому
так отчаянно отбирал у ней деревянную лопату.
Теперь, стоя у калитки, шурин видел, как она среди ночи будто человек
ходит по подоконнику и свечными своими глазками вглядывается в темноту.
Этого он не боялся. Он боялся, что она разобьет окно и простудит детей. Он
абсолютно забыл, что все его дети давно у соседей.
Четверо шли с горы, и тени их были черней, чем они сами.
- Замерз небось! - подошедши, сказал тесть. - Ну пойдем в дом! Будем
выяснять.
Они пошли и вошли, а шурин что-то замешкался, задержался в сенях. Когда
же он открыл дверь, ему в нос шибануло сыромятное зловоние. Он ухватился
за косяк. Родственников нигде тут не было. Как потом выяснилось, они были
в другой комнате - тесть вязал узел для петли, свекровь колдовала и
молилась, свояк глубоко задумался, а зять ничего не делал.
Лошила спрыгнула с подоконника да так остервенело потолкала шурина в
дверь, что он упал все-таки в комнату, а она сама вывалилась в сени, но
тут же вскочила сюда и шурина выпихнула. Он дверь приоткрыл и сквозь
едучее зловоние видел, как дошила стаскивает на стол все остальное в кучу:
тарелки, хлеб, еду, горшки и все. Она работала очень быстро. Из подпола
вытащила бочонок с капустой и этой квашеной капустой и огурцами набила
унитаз до отказу и дернула за цепочку. В два счета опять вытолкала шурина,
потому что он уже стоял было около унитаза, убивался в недоумении и шептал