"Маруся Климова. Голубая кровь" - читать интересную книгу автора

флакон и опрыскала меня всего - наверное, я ей понравился. От меня потом
целую неделю хорошо пахло.
Когда я приехал обратно - тут везде грязь, все грязное, ото всех воняет
говном, жрать нечего - ужас! Я даже никуда выходить не хотел. Я покрасил всю
свою мебель в белый цвет из распылителя и поставил низенький столик, а на
него положил иностранные журналы. Я стал выращивать цветы, но они плохо
росли - в комнате слишком темно. Я привез из Западного Берлина много разных
дезодорантов, и они все стояли у меня под зеркалом. Все мои знакомые
приходили ко мне и прыскались. Они все, наверное, думали: "Ну ничего, я один
попрыскаюсь, это немного!" И так каждый, а их сколько! В конце концов, мне
пришлось все убрать - ведь им что-нибудь объяснять бесполезно!
У меня есть соседка. Шурка, она уже на пенсии Она со своим мужем все
подглядывала за мной и подслушивала. Но я один раз ее поймал у своих дверей
и сказал: "Все подслушиваете? Материалы на меня собираете?" И с тех пор она
меня побаивается, хотя подслушивать, конечно, продолжает. Раньше у меня была
жена и дочь - это единственное, о чем я жалею в своей жизни. Я женился
потому, что думал, что так должны делать все. Во всех фильмах, которые я
видел, молодые люди встречались с девушками, и у них рождались дети.
Конечно, мне всегда больше нравились юноши, но я думал, что я какой-то
ненормальный.
Когда мне было двенадцать лет, к нам в гости приехал мой двоюродный
брат, и нас положили спать в одну постель. Мы трогали с ним друг друга за
разные места, обнимались, и в конце я почувствовал такой кайф, ну просто
кончил, хотя тогда я еще не знал, что это так называется.
Мой папаша был сумасшедший, у него была любовница, я ее знал - она была
техником-смотрителем из нашего РЭУ - такая крашеная блондинка с потасканной
рожей. Он приводил ее к нам, когда матери не было дома, а я был за стенкой,
и все было слышно - всякие там стоны и шуршание.
А моя жена была балерина. Она все время притворялась, что любит меня,
все изображала что-то, а потом у нас родилась дочь. Тут уж жизнь стала
просто невыносимой. Я помню, мы с ней ужасно поругались, она мне так
осточертела, и ее рожа, и ее задница еще больше, и ее проклятые
родственники, они просто доводили меня до сумасшествия. Я шел по Фонтанке и
думал, какой я несчастный, как все плохо, какая ужасная жизнь - и вдруг
увидел идущего мне навстречу... Лицо его показалось мне таким прекрасным и
почему-то знакомым. Он улыбнулся мне. Так мы познакомились с Веней."


x x x


Маруся закурила сигарету и отложила дневник Павлика в сторону. Во дворе
напротив был серый дом. По двору бегали маленькие дети. Рядом находились
какие-то очистные сооружения и летом, когда ветер дул в их сторону, в
квартире воняло, как будто что-то разлагается. Сейчас была весна, грязный
снег еще не растаял, и все вокруг было грязное, серое и унылое. В такие дни
она всегда чувствовала беспокойство и тоску, и ей хотелось пойти
куда-нибудь, только чтобы не сидеть на месте, и хотя идти было некуда, все
равно, можно было идти просто по улице, по лужам, мимо серых домов, и так
ходить долго, долго, пока не устанешь, и ноги не откажутся передвигаться.