"Георгий Ключарев. Конец Зимней грозы " - читать интересную книгу автора

припомню такого у нас.
"Так вот каков он, этот Зенкевич!" - подумал Кочергин и живо вспомнил
случайно услышанную им с Мотаевым ночную перепалку трех танкистов, еще
тогда, в Зетах. Спорщики сидели под низко провисающим брезентовым пологом,
натянутым меж двух тридцатьчетверок.
Разговор шел о том, что случилось на переправе танкового полка через
Волгу. Паром, на котором была расчалена тридцатьчетверка Зенкевича, попал
под бомбежку. Фугаска упала у самого борта, и лейтенант Лубенок в панике
крикнул: "Все к правому борту! Ложись!" Этого было достаточно, чтобы
чуть-чуть накренить паром. "Восьмая" Зенкевича, оборвав чалы, вдруг поползла
к правому борту: клинья под гусеницы забыли подложить. Все растерялись. И
когда казалось, что все пропало и танк уйдет под воду, командир соседнего
танка Марченко успел вскочить в машину Зенкевича и, дав ей задний ход,
спасти и танк, и Зенкевича, которому в случае потери машины грозил трибунал
и штрафбат...
Марченко погиб в бою за Зеты. И его товарищи тогда были удручены его
гибелью, тем, что не могут помянуть его как следует, ибо отстали тылы, а
вместе с ними и водка.
Теперь Кочергин, искоса поглядывая на старшего сержанта, делал вид, что
заинтересован рассказом о случившемся в ночной Карповке. Зенкевич, самый
младший в полку, по-мальчишески угловатый, улыбчивый, все больше привлекал
Кочергина своей непосредственностью чувств, прямотой суждений, которой так,
казалось ему, не достает взрослым. И он надеялся, что не был узнан
Зенкевичем. Но не хитрит ли Сашка?
- Передний край его обороны рядом, а за обрывом отсель совсем не
видать. Зато дальше-то, дальше что! - отвлекаясь, вновь зачастил Зенкевич. -
Их в "котле", поди, тысяч за сто?
На равнине вдали отчетливо различимые невооруженным глазом, как горох
на сковородке, мельтешили точки бесчисленных немецких танков, автомашин,
бронетранспортеров, орудий, тягачей и другой техники.
- Если не больше! - с облегчением, не сразу ответил Кочергин.
- Тьма-тьмущая... А точно, как в котле кипят. Поддам-ка я им пару! -
добавил Зенкевич азартно, как мальчишка, готовый воткнуть палку в
муравейник.
Его голова тут же скрылась в башне, показав ребра шлемофона. Танк
вздрогнул: ударила пушка. Затем еще раз. Поднялось облако снежной пыли. Еще
не отзвенели о днище гильзы, как голова вынырнула.
- Куда вмазал? Стрелял на предельную дальность, - прикладывая бинокль к
глазам, пояснил он. - Семь километров!
- К чему это ты, Саша? Снаряды без приказа расходуешь!
- Так не зря же, товарищ помначштаба! - возразил Зенкевич. -
Посмотрите, зацепил-таки их! Дым-то!
Но рассмотреть какие-либо подробности он не успел: впереди, как сухой
сук, треснул выстрел сорокапятки. На самом гребне вала в сияющую синь черной
кляксой врезался ее фигурный щиток.
"Что за черт! Только что ее там не было. Собьют сейчас!"
И тут же над ними зашуршали снаряды немцев, предназначенные пушчонке.
Поняв, что они могут угодить в расположение штабов, он обмер. Сзади, где-то
в Старом Рогачеке, зачастили разрывы, а следом уже шелестела новая серия. К
удивлению, сорокапятку не зацепило. Ее расчет, торопясь, вгонял в казенник