"Георгий Ключарев. Конец Зимней грозы " - читать интересную книгу автора

танковым полком. Это в его штабе нес службу лейтенант Ключарев. Прочитав
рукопись, генерал пишет: "О Сталинградской битве издано много книг. И все
они в больших масштабах - армия, корпус, дивизия, и, конечно, в них мало
показана героика простого солдата. Такую книгу написал непосредственный
участник этих боев, которого я вывез на последнем танке в числе пяти
человек, тяжело раненных. И целых 28 лет считал погибшим. Уж больно он был
плох. Но волею судеб он выжил. Это - Ключарев Георгий Викторович".
Мне стало понятно, откуда этот прямой зрительный контакт автора с
героями повествования, с ходом боевых действий, за счет чего его повесть
обрела выпуклую объемность и читается с большим интересом.
А как она учит умению жить и бороться в круговороте адского огня,
читатель ощутит это по ходу ее чтения.
Желаю повести доброго пути к сердцам и разуму подрастающего поколения.
Иван ПАДЕРИН, писатель,
полковник в отставке,
участник Сталинградской битвы


Глава 1

Памяти защитников Сталинграда, павших в боях за Верхне-Кумский

Четко, как на киноленте, в памяти Кочергина отпечатались мелькавшие по
сторонам вспаханные гусеницами танков земляные откосы, перевернутые гаубицы,
разбитые зарядные ящики, россыпь артиллерийских снарядов, опутанные упряжью
белые конские туши, оскалы неестественно вывернутых голов. На откосах,
рельсах, у стен станционных строений было серо от множества трупов. Давящее,
неприютное, аспидно-серое небо было переполосовано шрамом дымной борозды,
размываемой сырым, пронизывающим ветром. Все рождало тревожные чувства,
принуждало втягивать голову в люк башенки. Душил горклый запах недавно
отгрохотавшего боя, сажи, окалины. Молчание становилось невыносимым.
- Глянь, Шелунцов, ну и "порядочек" навели здесь наши танкисты! -
каким-то чужим, с хрипотцой, голосом крикнул вниз водителю Кочергин. - Целая
конно-артиллерийская часть дух испустила. И пехота...
- Коней жаль, товарищ помначштаба, красавцы были, - негромко загудело
из чрева броневичка.
"Тингута" - мелькнула надпись, выведенная мелом на закопченной стене
пакгауза.
- Из эшелона, видать, разгружались! - снова глухо гуднуло снизу.
Шелунцов тоже томился неизвестностью.
Навстречу, откуда-то из-за угла разрушенного строения, показалась
длинная колонна пленных. Они шли без конвоя. Их гнало счастье плена. Это
чувство помогало им бороть и голод, и стужу, и непомерный груз усталости...
Лейтенант Кочергин, выполняя первое боевое задание начальника штаба
полка, уже много часов не вылезал из башенки бронированного автомобиля.
Броневичок именовался БА-64, а в полку - попросту "бобиком". "И
действительно, - впервые увидев его, подумал Кочергин, - на дворнягу
смахивает. Кургузый, вроде хвост поджал, маленький... Эх, присесть бы!
Топчусь этак целый день. Ноги гудят!"
Снежные полосы сливались вдали с белесой дымкой поземки. Долго