"Меч и щит" - читать интересную книгу автора (Федоров Виктор, Березин Григорий)

Глава 2

Я сокрушенно покачал головой. Возможно, известия распространяются в замке еще быстрей, чем я думал. Сейчас узнаем.

Пригнувшись, я вошел в каморку Скарти и окинул взглядом помещение. Оно и так было тесным, но казалось совсем крошечным из-за того, что его загромождали многочисленные сундуки: большие, средние, маленькие и такие, которые неизвестно чем отличаются от шкатулок, но называются почему-то сундучками. Из иной мебели присутствовали только колченогий стул да кровать, застеленная белым одеялом из верблюжьей шерсти, которое тем более бросалось в глаза, что только оно и не вязалось со словами Скарти об «убогом жилище». В остальном каморка вполне отвечала этому описанию — голые каменные стены, освещение только из бойницы в противоположной от двери стене, а до потолка я мог дотянуться, даже не подпрыгнув. Я уселся на колченогом стуле и повернулся лицом к сидящему на постели Скарти.

— Прежде всего, Скарти, назови-ка меня моим полным именем и не прибавляй к нему никаких титулов. Думаю, тебе уже известно, что я теперь особа нетитулованная. Как меня зовут, кто я?

— Главк, сын Глейва, наследный принц всея Антии. Простите, мой принц, но для меня вы всегда будете единственным законным наследником престола, кто бы и что бы там ни решал где-то наверху, — отбарабанил Скарти, преданно глядя мне в глаза.

Я не стал указывать ему, что не считаться с решениями королевы — оскорбление величества и чревато серьезными неприятностями, от членовредительства до попадания в кожаный мешок со змеями. Меня сейчас занимало иное.

— Ты рассказывал, что всегда был около Глейва, чуть ли не с тех самых пор, как он появился в Антии, и должен знать его лучше всех остальных, включая и мою мать. Так вот, ответь мне, только честно, как, по-твоему, был Меч богом, а может, демоном или нет?

Скарти глубоко вздохнул, взъерошил пятерней редкие кустики волос у себя на черепе и беспомощно развел руками.

— Право, не знаю, что и сказать, мой принц. С одной стороны, он, конечно, превосходил большинство людей и ростом, и силой, и воинским умением, но с другой стороны, он не совершил ничего такого миропотрясающего, не устраивал землетрясений, не призывал на головы врагов небесный огонь, не насылал на них чуму, короче говоря, не делал ничего такого, чего не смог бы простой смертный, пусть даже великий герой. Но Суримати-то он сразил одним ударом! А тот, как я слыхивал, был колдуном не из последних. Так, может, моя Хальгерд права: Глейв был просто добрым богом и поэтому не проявлял своего божественного могущества, не желая пугать смертных? Но он расспрашивал меня так подробно, словно прибыл издалека, хотя и говорил на нашем языке как на родном. А богу ведь вроде как полагалось бы и так все знать.

— Вот тут ты как раз и ошибаешься, — возразил я, радуясь случаю блеснуть своей образованностью. — Как пишет в своем трактате «О природе богов» Кефал Николаид из Рошала:

— Извините, мой принц, но… этот, как его там… Николаед знал, о чем говорил?

— Побольше нас с тобой. Его трактат хоть и написан гексаметрами, однако считается самым авторитетным исследованием о богах и демонах.

— Ну насчет звериной речи не знаю, при мне Глейв со зверьми ни разу не разговаривал, а вот в мир наш он и впрямь явился нагим как младенец. Так мне, во всяком случае, говорила ваша матушка. Она-то первая и увидела его, когда убегала от псов своей тетки, королевы Дануты…

— Постой, постой. А почему же тогда его называли Витязем в Драных Штанах? Откуда они взялись?

— Ваша матушка рассказывала, что он снял их с огородного пугала…

— Ладно, оставим штаны в покое. Но почему, в таком случае, его считали сыном огненного демона Файра? И богини Валы, если уж на то пошло? Он что, сам говорил об этом?

— Говорить не говорил, во всяком случае так вот прямо. Но, бросаясь в битву, он всегда кричал: «Файр!» Я как-то раз спросил его, что значит этот боевой клич, он коротко ответил: «Огонь» — и не пожелал больше распространяться об этом.

— А Вала? Про нее он что, тоже кричал?

— Нет. Про это кричали другие. Хальгерд рассказывала мне, что все вальки Рикса как увидели его, так сразу поняли, что перед ними сын Валы. Даже договаривались выстроиться к нему в очередь, желая заиметь от него детей, все двадцать их, да не успели. После того как он задушил Рикса его же бородой, Хельги, приблудный сын Рикса, ткнул Глейва в спину отравленным кинжалом. Опять же, любой человек умер бы на месте, если не от раны, то от яда уж точно, но твой отец выжил. Однако десять дней пребывал между жизнью и смертью, так что ему было не до валек.

Чем дальше, тем интересней. Ни в каких поэмах, повестях и сагах об этом не говорилось ни слова. И мать вроде тоже о таких подробностях не заикалась.

— Так, — криво усмехнулся я, — выходит, это Хельги я должен благодарить за то, что у меня только два единоутробных брата и никаких единокровных? Что ж, и на том спасибо. Мне хватает неприятностей и с двумя.

Скарти смущенно откашлялся в кулак и сказал:

— Извините, мой принц, но думаю, что единокровные братья у вас все-таки есть.

— Что? Откуда им взяться? Десять дней он пролежал пластом, а все остальное время своего пребывания в Антии только и делал, что либо бежал, либо дрался. Когда ему было выкроить время на женщин? Или… здесь в замке, поразвлекся между делом с какими-нибудь служанками?

— Нет, — покачал головой Скарти. — Когда он помог вашей матушке скрыться от псов королевы Дануты, то проводил ее в Сурвилу, к королю Руантии Ульфу, ее двоюродному брату. Вот тогда-то я с ним и познакомился. Мне поручили сторожить хижину, куда его заперли, заподозрив в нем лазутчика Рикса. А ночью туда пришла жена Ульфа, королева Альвива, и заплатила мне целый эйрир за то, чтобы я не мозолил ей глаза. Я так и сделал, но поскольку мне строго велели караулить Глейва, то я продолжал наблюдать за хижиной, только издали. Что там между ними было, врать не буду, не видел. Но Альвива вышла оттуда лишь через два часа, с довольным видом, а когда я вернулся к хижине, Глейв прямо сказал мне, что Альвива уговаривала его убить ее мужа и занять его место и что он намерен во избежание неприятностей сбежать при первой возможности. А когда я усомнился в его словах, он схватил меня и чуть душу не вытряс, и я ну вроде как поступил к нему на службу. Потом Глейв бросил вызов Хенгисту, а пока он бился с ним, мы с вашей матушкой под шумок сбежали. Альвива, правда, успела опоить ее, так что…

— Ладно, знаю, — остановил я его поток красноречия. — Но к чему ты все это рассказываешь?

— Так ведь Альвива-то потом сделалась беременной. И родственник короля Ульфа, герцог Куно, изобличил ее в измене супружеской и государственной. И быть бы ей побитой каменьями, но она успела вовремя сбежать на Север к своей родне. Король Ульф после этого окончательно спился и вскоре умер, а герцог Куно…

— Да нет мне дела до этого придурка Куно, тем более что его шесть лет назад не то застрелили, не то зарезали. Что с Альвивой?

— Я слышал, у нее был сын, которого она растила в доме своего отца, но потом с ним что-то приключилось — не то он кого-то убил, не то его убили. Так или иначе, она с родней рассорилась и вышла замуж за какого-то могучего бонда, и с тех пор о ней ничего не слыхать.

— Так, с этим братцем все ясно. Но ты употреблял множественное число. Значит, были и другие? Кто?

— Я как раз об этом и рассказывал, мой принц. Значит, когда мы сбежали из Сурвилы, нас через несколько дней поймали стражники королевы Дануты, которую обо всем уведомила письмом Альвива. Нас доставили к ней в замок Литокефал, и вскоре после того как Глейв очнулся, его увели в главную башню, в покои Дануты. Надо вам сказать, что эта Данута была штучка еще та, порна, каких поискать. Она…

— Знаю, читал. — У меня в покоях где-то валялся так и недочитанный роман некоего Андроника Эпипола «Королева Данута, или Единорогиха Вендии». — Ты хочешь сказать, что и у нее тоже был сын от Глейва? Да ты хоть знаешь, сколько ей тогда было лет?!

— Одни говорили, пятьдесят, другие — пятьсот, — пожал плечами Скарти. — Но для этой ведьмы годы ничего не значили.

— Ерунда! Она была на четырнадцать лет старше моего деда, короля Водена, стало быть, в то время ей уже стукнуло… — я быстренько подсчитал в уме, — ровно пятьдесят шесть. Не пятьсот, конечно, но все равно возраст вполне преклонный. И ты пытаешься уверить меня, будто она сумела кого-то там родить? Не говори мне — я даже знаю кого. Но я всегда думал, что Самозванец с Полуострова именно таков и есть — самозванец, лишь выдающий себя за сына Дануты. Ты хочешь сказать, что его притязания вполне обоснованны?

— Да, мой принц, — подтвердил Скарти. — В том, что он сын Дануты, сомневаться не приходится. Вот насчет того, кто его отец, могут быть некоторые сомнения. Ведь на следующий день Литокефал захватила шайка Рикса. И все члены шайки, начиная с самого Рикса, насиловали Дануту один за другим. Говорят, некоторые даже становились в очередь еще раз. Ублажили ее сверх всякой меры. И среди них были и рыжие…

Я вспомнил донесения лазутчиков о том, что Самозванец такой же рыжий, как и я сам. И покачал головой.

— Выходит, мой отец и правда был богом, раз удостаивал своей благосклонностью только королев. Это весьма занятно, но я хотел бы узнать о том, что Меч еще создал, помимо меня и этих моих новоявленных братьев. Меня интересует меч. — Я коснулся висевших у меня за плечом ножен. — Я имею в виду оружие, а не человека. Мать говорила, что ты присутствовал при его ковке, это правда?

— Ну, не совсем. Готовясь к поединку с великим руантийским воином Хенгистом, Глейв решил сам выковать себе оружие, так как имевшееся в оружейной у короля Ульфа его не удовлетворило. Я таскал к нему в кузню все, что он велел, но в саму кузню он меня не пускал, говоря, что применяемая им магия столь велика, что простой смертный может ослепнуть, если увидит ее. Выходит, сам-то он не простой смертный, так? И те три клинка я впервые увидел уже готовыми.

— Три? Выходит, у него было еще два меча? Зачем? И куда они делись?

— Два других были меньше. Один полутора локтей длиной, а второй и в пол-локтя. И я тоже его спрашивал, зачем он кует себе три клинка, ведь для поединка с Хенгистом все равно придется выбрать только один. А он ответил, что раз уж сталь сварена, то нужно ковать полный комплект. Я, правда, не знаю, что такое «комплект», но видимо, что-то мощное и магическое.

Я усмехнулся про себя, потому что, в отличие от Скарти, знал ромейский язык и представлял себе, что такое комплект. Но просвещать Скарти я не счел нужным — лучше пусть он меня просветит.

— Так куда же они подевались?

— После того как Глейв задушил Рикса его же бородой, — завел рассказ Скарти, и я решил набраться терпения, подозревая, что до судьбы мечей он доберется не скоро, — Хельги, побочный сын Рикса, ударил его отравленным кинжалом, и Глейв десять дней находился между жизнью и смертью. А когда он поднялся наконец с одра болезни, корабли уже подплывали к порту Бекмюнни. Там он узнал, что вожак соперничающей шайки, Фроди, сын Тейта, недавно сжег Бекмюнни и отправился зорить Сурвилу. Причем двигался он сушей, чтобы напасть оттуда, где его никто не ожидал. Поэтому корабли свои он оставил в бухте неподалеку от порта Бекмюнни. Глейв повел половину шайки в поход на Сермию, а половину оставил дожидаться в засаде возвращения Фроди из набега. И командовать оставшимися он поручил ярлу Свейну. Тот хоть и был женат на Пайде, сестре Рикса, но показал себя преданным Глейву и убил Хельги, когда тот ранил Глейва, а потом, пока Глейв не выздоровел, держал в узде роптавшую шайку. И в знак даруемой ему власти над половиной шайки Глейв вручил ярлу Свейну свой меньший меч. Но вышло так, что из Сермии Глейв не вернулся в Бекмюнни, а…

— А двинулся через Эрри на помощь моему деду, королю Водену, и появился у водопада Нервин как раз вовремя, чтобы спасти мою мать от смерти или плена, а наше войско — от поражения, — не выдержав, перебил я Скарти, — но это уже история, а с историей я знаком. Что же потом стало с ярлом Свейном? Ведь меч, я полагаю, так и остался у него?

— Да, мой принц. После исчезновения Глейва к Свейну постепенно стянулись все бывшие головорезы Рикса, и все эти годы он с успехом разбойничал по берегам Туманного моря. Но три года назад Эгмунд Броклаусс разбил его вместе с другими ярлами в битве под Хамаром. Свейну пришлось бежать, и говорят, его убили в какой-то стычке. И кому теперь принадлежит тот меньший меч — неизвестно.

— Ладно, — вздохнул я, мысленно смиряясь с тем, что от отца мне достанутся в наследство только пустые ножны, — а что сталось с третьим клинком? Судя по длине, это был скорей кинжал, чем меч?

— Глейв называл его Кайкэном. И с виду он был таким же, как большой меч, уступая ему только размерами.

— И куда же он пропал? Глейв и его метнул в какого-нибудь колдуна?

— Э-э-э, — замялся Скарти, — когда Глейв исчез, ваша матушка в страхе закричала, к ней сразу вбежала толпа стражников, слуг и придворных. К ней в покои тогда заходили все кому не лень, а кинжал лежал на ложе под подушкой. Вот я и решил припрятать его до времени, чтобы кто-нибудь не присвоил. А потом родились вы, и я решил вручить его вам, когда станете воином. И уж совсем было собрался это сделать шесть лет назад, да вы как раз тогда ушли в поход на вратников.

Я невольно рассмеялся, восхищаясь тем, как ловко этот плут снова вышел сухим из воды. Неожиданная возможность получить отцовский кинжал — как там его, Кайкэн? — настолько меня обрадовала, что я решил не допытываться, в самом ли деле Скарти собирался вручить его законному владельцу или же оставить себе «на память».

— Ну я уже давно стал воином, и ты можешь теперь с чистой совестью передать его мне. Где же он?

— Сейчас, мой принц. — Скарти бросился к своим сундукам, с трудом отодвинул один большой и достал из скрытой за ним ниши маленький сундучок, который правильнее было бы назвать большой шкатулкой. Достав откуда-то ключ и открыв замок, Скарти торжественно двинулся с сундучком ко мне. Я принял у него ношу и откинул крышку.

Никакого кинжала там не было.