"Варвара Клюева. Уникум [D]" - читать интересную книгу автора

обстоятельств. Но когда на десятый или пятнадцатый раз мы с Лешей за две
минуты до отхода очередного поезда истерично метались по перрону,
высматривая знакомые физиономии, нас наконец осенило: да эти гады просто
издеваются над нами! Ну мыслимое ли дело, чтобы у всех троих в десятый раз и
именно в день поездки случились желудочные колики, или все как один угодили
под автотранспорт, или поехали на метро в противоположную сторону? Только
мы, с нашим терпением и наивностью, могли по-прежнему верить россказням
глумливых друзей-однокашников. Как они, должно быть, потешаются над нами,
когда, давясь от смеха, придумывают очередное оправдание своему опозданию! И
по сей день не могу понять, что удержало нас тогда от смертоубийства...
И вот после того как мы несколько раз запрыгивали в поезд на ходу,
срывали стоп-кран, меняли в последнее мгновение билеты, добирались до места
назначения на перекладных или автостопом, было решено собираться у
кого-нибудь накануне отОезда и отправляться к транспортному средству всем
скопом. Мудрое решение, однако, скандалов не устранило, просто удовольствие
- прежде быстротечное - теперь растягивалось на сутки.
Эта поездка исключением не была. Скандал разгорелся с вечера, полыхал
полночи, тлел до утра и с утроенной силой возобновился за полчаса до выхода
из дому.
Собрались мы в тот вечер у меня. Ровно в девять прибыл с необОятным
рюкзаком Леша. С сорокаминутным опозданием явился Генрих с двумя старшими
оболтусами - Эрихом и Алькой. Машенька отказалась ночевать в моей квартире,
но клятвенно заверила, что приедет ранним утром. Она хотела подольше побыть
с тремя младшими чадами, которых впервые так надолго оставляла на попечение
бабушки. Без чего-то одиннадцать в дверь наконец позвонил Марк. Не дав ему
войти, мы с Лешей набросились на него с вопросами о Прошке. Марк лишь устало
пожал плечами и буркнул, что в последний раз беседовал с Прошкой по телефону
три часа назад и тот уверял, будто стоит перед дверью собранный и одетый.
К половине второго ночи мы обзвонили бесчисленных Родственников и
Знакомых Кролика. Разумеется, это исчадие ада нигде не обОявлялось и никого
о своем предполагаемом исчезновении не предупреждало. Взбудоражив
полстолицы, мы всерьез подумывали поднять на ноги вторую половину. Леша
начал упоенно листать телефонный справочник, намереваясь выписать телефоны
больниц, моргов, отделений милиции и прочих гуманных заведений, но тут
Прошка соизволил подать о себе весточку.
Он позвонил из центра и пожаловался, что не успел на пересадку в метро.
Я, шипя от злости, отправилась заводить свой дряхлый "Запорожец". Генрих
взволнованно прыгал вокруг меня в прихожей и причитал, что нельзя отпускать
меня в такую темень одну, но тут его детки проснулись и завопили, не желая
расставаться с родителем. Марк удалился, свирепо заявив, что не намерен
бегать за "этой свиньей" по всей Москве. В итоге поехали, разумеется, мы с
Лешей.
Естественно, выяснилось, что ничего особенного с Прошкой не случилось.
Просто он решил покрепче пришить пуговицу и включил телевизор, а там как раз
крутили боевик... Можете себе представить, какое впечатление произвели на
нас его слова! Всю дорогу домой я скрежетала зубами, обычно уравновешенный
Леша орал, Марк, встретивший нас на пороге, от гнева целую минуту не мог
выговорить ни слова, и даже феноменально миролюбивый Генрих не удержался от
мягкого упрека.
Лучше бы уж он удержался! Мягкость его упрека стала для Марка последней