"Ганс Кнайфель. Свет во тьме (сборник "Эти удивительные звезды")" - читать интересную книгу автора

сложенным, тщательно одетым по чужой моде.
- Вы настаиваете на каждом слове ваших показаний?
- Да, ваша честь.
- Хорошо. Спасибо.
- Ваша честь? - внезапно обратился мужчина.
Снежно-белые брови старика поднялись над пластмассовыми кольцами.
- Когда все здесь кончится? Я хочу, чтобы меня увели вниз...
Губы председателя скривились в скупой улыбке, что было редким
зрелищем.
- Сын мой, - медленно произнес он, - вы убили. По закону вы убийца. Мы
все знаем, при каких обстоятельствах вы сделали это. И теперь вы должны
нести ответственность по закону.
Рыцарь Божу замолчал, и на мгновение показалось, что силы покидают это
хрупкое тело, так как рука старца дрожала намного сильнее. Потом голос
снова стал ясным и четким.
- Даже если этот спектакль продлится неделю - вы еще сорок дней назад
хотели доказать, что вы человек. Мы дали вам эту возможность.
Рено тяжело кивнул. Голова его, чье изображение можно было видеть на
золотых монетах, кивком указала на дверь. Пронизанная серебром рука
вытянулась. Робот двинулся к обвиняемому и вывел его. Молодой человек
смотрел в пол, так что камера не могла показать его лицо.
- Заседание прерывается на десять минут, - устало сказал Рено и с
трудом поднялся. Два из шести помощников судьи подскочили к нему и
поддержали. Старец медленно, но важно держа голову, прошел между темными
мантиями и вышел из зала. Смерть к этому человеку была ближе, чем к
другому. Не коснется ли его ледяная рука смерти еще до окончания процесса?
Сегодня вечером должен быть оглашен приговор. Только четыре человека в
этом зале знали больше. Они знали, что Рено сделает еще одно, гораздо более
важное заявление.
Но было ли что-нибудь важнее, чем убийство? Очевидно.
Когда машина пошла на посадку, он снова увидел это. Под ним в двухстах
метрах волны прибоя накатывались на песок. Света здесь было в избытке.
Повсюду искрились лучи солнца и резкие, угловатые тени. Свет освещал каждый
предмет, гасил одни краски и делал ярче другие, придавая им новые оттенки.
Страна продолжала жить. Машина медленно покатилась; Корт отстегнул пояс и
погасил светящуюся надпись над дверцей кабины. У Корта было время, и он
посмотрел наружу, сквозь двойное стекло окошка.
Красная почва, желтый песок и белые строения. Песок, асфальт и много
камня, а над всем этим обшитая деревом диспетчерская башня. Казалось,
изменения здесь происходили так медленно, что их было не заметно; свет был
обманчив. Разбитый автобус-ховер доставил Корта к распахнувшимся створкам
двери из дымчатого стекла сантиметровой толщины; бронзовая дверная рукоятка
двери воспроизводила герб города. Над дверью висела вывеска
"Интернационалы".
Корт показал пропуск, затем долго прождал, сидя на чемодане и
нервничая, отрицательно ответил на вопрос служащего таможни и подошел к
выключателю информатора.
- Мое имя Хуан д. Корт, - сказал он стюардессе. - Вот моя
индентификационная карточка. Для меня должны оставить автоматический ключ.
Красивая девушка с каштановыми волосами заглянула в ящик, достала