"Вадим Кондратьев. Извек " - читать интересную книгу автора

притащил вдобавок кусок пирога и крынку кваса. Извек благодарно кивнул,
хлебнул прямо из крынки и вернулся к каше.
Из-под соседнего стола, распугивая опухшей рожей зазевавшихся
тараканов, выполз знакомый путятинский ратник. Медленно осознавая где
находится, повел взглядом по столу, пока мутные очи не наткнулись на кружку.
Неверной рукой сцапал, поволок к себе. Ощутив, что на дне еще плещется,
неверяще поднес к носу, понюхал, облегченно вздохнул. Прислонив бадейку к
губе, обеими руками, бережно запрокинул. Выцедив последний глоток, сплюнул
утопшую за ночь муху, потряс кружку над раскрытым ртом. Поймал языком
последнюю каплю, беспомощно оглянулся на Сотника. Извек, не переставая
жевать, приглашающе махнул рукой. В красных глазах страдальца мелькнула
неподдельная радость. Корчмарь понятливо вздохнул и устало побрел за
бражкой.
- Поздорову ли живешь, Сотник? - прохрипел дружинник, грохая на стол
порожнюю кружку.
- Поздорову, Мизгирь, поздорову. Надо бы здоровей, да некуда. А ты как?
Похмельный ратник глянул в лицо Извека, но быстро отвел глаза.
Рассматривая свои дрожащие пальцы, несколько раз кивнул.
- Тоже здоровей некуда. И веселей некуда. Особенно после вчерашней
забавы.
- Эт которой? - невозмутимо поинтересовался Извек. - Чет я не слыхал о
праздниках. Разве что, пока меня не было, новый выдумали.
- Ага, выдумали. Крещением зовется. Такое веселье, что в башке до сих
пор одни ошметки вертятся.
- Да что было-то? - продолжал дурковать Сотник.
- Чужого бога славили! - процедил Мизгирь сквозь зубы, распаляясь от
непонятливости собеседника: - Пока ты на заставе прохлаждался, мы тут нового
господина себе на шею сажали. Христосом зовется, на перекладине висит, да
всех жить учит! Потом купанье объявили, да так все обрадовались, что копьями
подгонять пришлось. А тех, кто не шел... по княжьему приказу железом рубили,
не глядя кто стар, а кто мал.
Мизгирь, забыв про кружку, подался вперед. Глаза стали дикими, щеку
дергало судорогой, слова срывались с губ и гвоздями били в уши.
- Я двадцать пять годов прожил, а не помышлял, что придется на нашей
земле свой люд рубать. И за что?! За какое-то чучело, у которого все люди -
рабы божьи? Я с пятнадцати лет в походах, всякого насмотрелся, но чтобы
наемных печенегов посылали волхвов ловить, такого и в горячке не видывал.
Голос его сорвался на крик:
- И людских глаз таких не видывал! Ты их рубишь, а они стоят с детьми
на руках и тебе в глаза смотрят! А в реку не идут! - его кулак хрястнул по
столу. - Не идут они в реку! Понял?!
Мизгирь умолк, губы задрожали. Сглотнув комок в горле, уже тихо
продолжил:
- Так, что радуйся, что на засеке отсиделся.
- Радуюсь. - тихо обронил Сотник.
Мизгирь отставил кружку и приложился прямо к кувшину. Кадык под черной
бородой запрыгал. Опустив пустой кувшин, утерся ладонью.
- Опосля вчерашнего новый приказ. Велят удальца сыскать, который одному
из чернецов шею свернул. Их давеча, монахов этих, семь штук передушили.
Народ наш сам знаешь какой: коли кривда на двор лезет, то и князь не указ,