"Вадим Кондратьев. Извек " - читать интересную книгу автора

дверь и, плюнув на рычащего пса, двинулся к Ворону. Внезапно почувствовал,
как усталость навалилась на плечи, будто лодья груженая камнем. В самом
деле, теперь бы упасть битым лебедем, и пусть Дрема стукнет по голове так,
чтобы не просыпаться до вечера...

...Разбудил крик закатного кочета. Глаз пучило темнотой, а за окном
краснел затухающий небосклон. Сотник потянулся. Понял, что проспал от
рассвета до заката и, как говорил Мокша, день прожит не зря. В животе
ощущалась пустота, как в дырявой суме калики. Под громкую перебранку
голодных кишок, Извек умылся и отправился в харчевню: самое время ублажить
тоскующее брюхо, да прислушаться к новостям. Не особо удивился малолюдным
улицам. По всему, народ еще не отошел от давешнего крещенья. То тут, то там
со дворов доносились плачи, причитания, вой собак. В конце улицы мелькнул
конный разъезд, проехало четверо. Видать не шибко порадовал новый зачин,
если караулы удвоены.
Корчма гудела и бубнила тише обычного. Еды почти не видно, питья же
прибавилось втрое. Лица сплошь невеселые, говоры негромкие, взгляды кислые.
Баклажки опрокидывали чаще, гуляки надеялись залить горечь в душе, но, судя
по ссутуленным плечам, без особого успеха.
Эрзя, подперев щеку кулаком, угрюмо глядел в кружку. Круглолицый Мокша
только качнул понурой головой.
- Не стали тебя будить, и так вернулся чуть свет. Ведаешь ли что тут
без тебя было?
- Ведаю, ведаю, - спешно ответил Извек, двигая к себе нетронутую
миску. - Как сами-то?
- Вот пытаемся понять, - отозвался Эрзя, решившись отхлебнуть из
кружки. - Сами вроде ничего, токмо на душе будто Ящер нагадил. А у Владимира
на дворе пир, созывают всех, кому не лень, новый покон славить.
- Че ж не пошли?
- Охоты нету, - буркнул Мокша. - Да и мерзких-самотных многовато
набежало. Из дружин только путятинские, да и то не все. Остальные вовсе не
наши. Сарветовы подстилки, черняховские прыщи, да иудеи с ромеями. Рвут
глотки, кто громче Красно Солнышко восхвалит, да нового бога помянет.
Извек жевал, изредка поглядывая на друзей. Покончив с кашей, промочил
горло, прислушался к затихшему брюху и повторно потянулся за пивом.
- Слыхал я, давеча Перуна с Могурой закорчевали и в огонь, вместе с
волхвами.
Мокша, не глядя на Сотника, еле заметно кивнул.
Все трое надолго замолчали. Подливали из кувшинов, поглядывали на
сидящих за другими столами. Судя по выражениям лиц, те тоже кисли. Разговоры
не клеились и молчание приправлялось обильным питием. Хмель медленно но
верно заползал в головы, притупляя кручину и застилая глаза вязким туманом.
Наливались брагой мрачно, со злостью, почти силой вливая хмельное питье в
протестующие глотки. Потухшие глаза мутнели. В непривычной тишине то и дело
слышался зубовный скрежет.
Захмелевший Мокша уже в третий раз порывался брататься со всеми, но,
влекомый под руку более трезвым Эрзей, затих и со слезами на глазах подался
к выходу. Следом двинулись Ерга с Рудом. Зашевелилась и троица, сменившаяся
с дальней заставы: Лют, Коростель и Мрак. Долго толклись в дверях, никак не
попадая в широкий проем и цепляя плечами доски косяка. Когда же наконец