"Федор Федорович Кнорре. Родная кровь" - читать интересную книгу автора

передышки. Шел первый день отпуска.
Все казалось ему удивительным и каким-то ненастоящим в первые часы:
трамваи, штатские люди в лавках, афиши кино, и целые улицы без единого
разрушенного дома, и теперь вот деревья в тишине, занятые своим важным
делом освобождения от листвы, приготовления к зиме.
Но по опыту он знал, что скоро и это станет привычным, а еще немного
погодя, когда кончатся эти десять дней и он снова окажется на своем месте
водителя танка и возьмется за знакомые рычаги управления, захлопнет верхний
люк и снова взглянет на исковерканный мир сквозь смотровую щель и сквозь
оглушающий рев моторов расслышит первый удар "своей" пушки, - все
теперешнее: тишина, прозрачный воздух, далекий берег Волги и это ни с чем
не сравнимое отсутствие постоянного ощущения линии фронта, разделяющей весь
мир на две части, - все покажется снова далеким, как лупа.
Дорога пошла под уклон, он начал спускаться к переправе на речке
Саранке, втекавшей поблизости в Волгу. От переправы было всего километров
двенадцать до деревни, куда он шел. Правда, не очень-то спеша, но все-таки
шел, потому что его там когда-то знали. Потому что это было единственное
место, где жили все его самые близкие на свете родственники: двоюродные
племянники да неродные тетки.
Мост начали было строить, да из-за войны, видно, бросили - только
несколько свай торчали по обе стороны реки. Тяжелый смоленый паром, с
квадратным носом собирался отчаливать с того берега. Белая лошаденка
покорно втащила на паром телегу с мешками, на которых высоко сидела, как на
троне, старуха, и, сейчас же закрыв глаза, низко уронила голову. Она и в
самолете бы, наверное, так же заснула, если бы ее туда заставили втащить
воз.
Мужчина тянул канат. Одной рукой, не очень-то надрываясь, сразу видно
было, что только помогает по своей доброй воле. Значит, за паромщика
работает теперь женщина, та тянет канат на совесть. Платок сбился у нее со
лба, и он увидел, что женщина рыжеволосая. На ней была короткая, туго
подпоясанная курточка и короткая юбка, ноги упруго упирались в доски
палубы. Силы в руках у нее, видно, было не очень много, так она брала
гибкостью, работала всем телом: ухватившись за канат, тянула на себя,
откидывалась назад, туго сгибая спину, выпрямлялась и снова тянула,
отгибаясь назад.
Если не обращать внимания на канат, это было похоже на то, как в воде
покачивается водоросль. Набегая на берег, волны одна за другой легко гнут
ее, а она каждый раз, вильнув, выпрямляется и все остается на месте. Паром
медленно надвинулся на причальный мосток, женщина опустила канат и подняла
голову. Он мельком увидел ее лицо, серые глаза и чуть не присвистнул от
удивления, весело подумав: "Вот это да!" - так хороша она ему показалась.
Она получила деньги за перевоз, дала сдачу и оторвала два серых
талончика от квитанционного блокнотика. Старуха взяла талончик, а мужик
только отмахнулся. Паромщица разорвала пополам талончик и бросила в воду.
Деньги - грязные рублевки - она бережно сложила и спрятала в карман на
груди.
Федотов поздоровался и, когда телега съехала на берег, вошел на паром
и положил свой мешок на палубу.
Женщина стояла к нему спиной, облокотившись о перила, и смотрела на
воду у борта парома.