"Федор Федорович Кнорре. Акварельный портрет" - читать интересную книгу автора

Посидел бы ты тут на моем месте, как Робинзон Крузо, на старости лет... А
там все-таки хоть водопровод. Люди кругом, пускай чужие, а все живые
люди...
Чувствуя, что разговор сворачивает совсем не туда, куда ему хотелось
бы, Митя махнул рукой на тонкие подходы и громко проговорил:
- У вас там, между прочим, я поглядел, отличный висит портрет.
Акварельный, знаете... Девушка... А рядом девочка в фартучке и еще матрос
такой усатый из Порт-Артура. Небось все родственники?
- Да, - сказала хозяйка, - девочка, я девушка, и матрос. Все ты
разглядел!.. Гм... Это сестренка покойная моя и дочка ее. А матрос - наш
отец, тоже покойный. Только родственников и осталось что на картинках...
Кроме Лелечки, конечно, да и с той мы давно врозь...
Она сурово уставилась взглядом в стену и, несколько раз быстро
моргнув, вздохнула.
- Вчера видал, ко мне приходила одна?.. - Она capкастически
усмехнулась, скривив губы. - Якобы посидеть! Якобы сама от себя! А на самом
деле ее Лелечка подсылала разведку делать. Уговаривает к Лелечке
переезжать. Якобы Лелечке это очень желательно. Так я и поверила!.. Она
скоро получает квартиру за выслугу отличной работы. Как строитель, значит.
А мне, само собой, дают ордер взамен моей развалюшки. Ей отдельно, мне
отдельно. Сам посуди: зачем же ей брать меня, старуху, на свою заработанную
площадь?
- Что ж такого, если она сама вам предлагает? - примирительно заметил
Митя.
- Мало ли что! Она девочка благородная и сердечная. Ее дело - мне
предложить. А мое дело тоже - совесть иметь, отказаться!.. Сейчас она
вольный казак, так вдруг, навязать себе на голову старуху, со всякой хворью
да дурью... Нет уж!
Ольга Ивановна вырвала из руки Мити стакан и стала наливать ему чай из
самовара, сердито хмурясь и моргая покрасневшими веками.
Митя представил себе невзрачную девочку в башмачках на пуговицах и в
передничке, чья фотография висела рядом с акварельным портретом девушки,
сочувственно вздохнул и спросил:
- А вы что же? В ссоре с этой... племянницей-то вашей, Лелей?
- Ну не знаю я, как это там называется у людей, в ссоре или в
раздоре... А я ведь вроде ее воспитала, когда сестренка моя, Моря, померла.
И жили мы дружно. А как подросла, у нее стал характер свой, а у меня свой.
И она по своему характеру ушла от меня в общежитие, и поступила на работу,
и училась только по вечерам. А я по своему характеру была против и этой
работы недевичьей, и такого учения. И были у нас жестокие попреки и всякое
рыдание, но никто из нас не уступил... Что же, она учение окончила, своего
добилась. И время прошло, и ссора наша полиняла и выдохлась. Ни горечи, ни
сладости в ней не осталось... А жизнь разошлась у нас врозь.
- Это печально, что так у вас получилось, - не чувствуя никакой
особенной печали, вежливо сказал Митя. - Хотя при таких характерах это
бывает...
- Да, характеры у нас - это действительно! - с какой-то гордостью
подтвердила хозяйка. - Тут дело так получилось: сперва, когда ей
приходилось трудней, у меня к ней была снисходительность, а у нее ко мне
одна гордость... А теперь, когда она на ноги стала, а я тут сижу, как