"Федор Федорович Кнорре. Акварельный портрет" - читать интересную книгу автора

этот... на необитаемом переулке, теперь у меня гордость, а у нее ко мне
больше снисходительности. Так никогда и не сговорим...
Допив чай, Митя попробовал было завести разговор насчет платы за
квартиру, но Ольга Ивановна только руками на него замахала:
- Какая у меня квартира? Переночевали, и спасибо. Какая я теперь
квартирная хозяйка? Я все равно не кочевник какой-нибудь на верблюде.
Разбил в чистом поле шатер, а завтра и след простыл... Я, знаешь, даже
рада, откровенно сказать, что ты мне попался. Все-таки чайку попили,
поразговаривали... А то на мой характер самое ненавистное для самой себя
обед варить, себе самой на стол накрывать... Фу!..
Через полчаса для Мити начался обычный рабочий день: солнечный,
ветреный, пыльный и шумный.
Он снял несколько десятков улыбающихся лиц парней и девушек, тщательно
записывая названия их специальностей и цифры показателей работы отдельных
бригад. Знакомился с десятиклассниками, только что окончившими школы, и со
старыми мастерами, лазал по строящимся этажам, где в вышине гудел речной
ветер на солнечном припеке, а потом побывал на новом химическом заводе и
еле поспел к моменту въезда первых жильцов в только что принятый комиссией
дом в рабочем поселке.
Потом его узнали вчерашние знакомые и затащили на празднование
новоселья, так что домой в Монтекарловский переулок он попал только в
сумерках.
Хозяйка поджидала его, сидя за самоваром. Он выложил на стол сверток с
вареньем и вафлями, второпях купленными в центре города. Ольга Ивановна
отпихнула сверток на дальний конец стола и принялась ругать Митю,
напоминая, что он не миллионер и нечего ему зря деньги на пустяки швырять.
Потом они мирно пили чай на терраске, и хозяйка после каждой ложки
варенья с торжеством объявляла, что покупное против домашнего никуда не
годится, и требовала, чтоб он соглашался.
Выпив два стакана крепкого чая, Митя похлопал себя по карманам и,
пробормотав что-то насчет будто бы позабытых папирос, на минутку вышел в
свою комнату. Там он зажег розовую лампу и поспешно отошел на два шага от
стены, чтобы лучше видеть портрет девушки. Он чуть было не проговорил
вслух: "Здравствуйте!" - такая она оказалась знакомая и милая, эта
сероглазая, такая внимательно прихмуренная, чуть запнувшаяся на пороге
улыбки...
Нехотя он вернулся на террасу и, покорно приняв третий, совершенно
лишний для него стакан чаю как выкуп за право еще поразговаривать,
задумчиво спросил:
- Вы бы рассказали мне что-нибудь про нее, Ольга Ивановна...
- Да ты это про кого? - изумилась хозяйка.
- Да про кого же еще? Про сестренку вашу. Чей портрет там висит.
Что-нибудь про ее жизнь, а?
- Что это тебя заинтересовало? - спросила Ольга Ивановна...
- Не знаю, право. По лицу ее так и кажется, что ее ожидает впереди
счастье...
- Удивительное дело, - сказала Ольга Ивановна, - ты снимки делаешь
фотографические. А сам фантазер. А?
- А как же? Снимаешь вот всякие перемены, последние новости, а ведь
интересно знать и то, как люди раньше жили на тех местах, где теперь жизнь