"Федор Федорович Кнорре. Акварельный портрет" - читать интересную книгу автора

В детдом союза речников я ее отдать отказалась. Я в ту пору на
грузовой пристани в конторе работала. Так мы и продолжали с ней, с
маленькой, жить вдвоем. Ананасов, шоколадов не видели, а сыты были, жили
опрятно... Вот и дожили... врозь с Лелечкой третий год...
Ольга Ивановна замолчала, машинально протянула руку, взяла стакан и,
подставив его под самоварный кран, начала наливать чай.
Все время, пока говорила Ольга Ивановна, Митя сосредоточенно старался
представить себе лицо девушки с акварельного портрета, и наконец оно совсем
у него слилось с рассказом о ее жизни, и ему стало грустно.
Они помолчали некоторое время, думая каждый о своем. Потом Митя,
продолжая свои мысли, проговорил вслух:
- Да, удивительное дело: приедешь в какой-нибудь город, поживешь
короткое время, сделаешь кучу фотографий, а уезжаешь - и думаешь, как мало
все-таки узнал о жизни, о людях... Встал ко мне под аппарат человек,
улыбнулся, сказал несколько слов и пошел дальше. А какая его судьба будет,
что в нем самое главное и чем отличается он от всех других?.. Сие на самой
моей светочувствительной пленке не отражается...
Ольга Ивановна его не слушала. Митя понял: разговор уже не склеить -
и, распрощавшись, ушел к себе в комнату. Там он сейчас же улегся поудобнее,
так что и матрос с приветом из Порт-Артура, и невзрачная девочка, сложившая
тонкие ручки на переднике с карманами, и акварельный портрет были у него
прямо перед глазами.
"Так вот у этого окошечка, значит, ты сидела, - говорил себе Митя, -
вышивая павлиньи перышки, когда туманились и слепли уже эти твои бедные
серые глаза, потом разбирала неумелыми пальцами "Лунную сонату", что до сих
пор лежит рядом с брошенными тут кем-то грубыми рукавицами. И здесь плакал
в одиночестве по ночам машинист закопченного волжского буксира, твой
Никиша, после твоей смерти..." С нежной грустью он смотрел и смотрел на
портрет и все думал: ах эти старые портреты девушек, которые давно уже
состарились, умерли!.. И тебя давно нет на свете, и все-таки ты вот глядишь
на меня из потускневшей рамочки, и готовая возникнуть улыбка чуть
приоткрывает тугие, влажные губы, точно ты вот-вот готова вскрикнуть от
радости, нетерпеливо вглядываясь удивленными серыми глазами в твое
давным-давно миновавшее будущее.
Кто знает, сколько никем не востребованной силы, любви и таланта
перекипало, растрачивалось зря в домишках этих слободских переулков? Какие
порывы к широкому вольному свету, какая жажда лучшей жизни, какие душевные
богатства бесследно гасли в темных посадских тупиках под гиканье пьяных
купцов в монтекарлах?..
О каких красивых, великолепных людях мы так ничего и не узнаем
никогда? Даже того немногого, о чем я только догадываюсь, наслушавшись
болтовни твоей старушки сестренки, глядя на твой портрет, милая ты,
сероглазая!..
На следующий день кончался срок командировки Мити, и в кармане у него
лежал уже билет на вечерний пароход. Рано утром, едва выйдя за калитку, он
заметил, что у соседей напротив, где жил старик, посвятивший его в тайну
Монтекарловского переулка, происходит что-то необычное.
Прямо на зеленой травке во дворе стоял обеденный стол, тюфяки и
свертки стеганых одеял лежали тут же на сундуках, горшки с геранями и
столетниками рядами выстроились на скамейке у ворот, и шелковый абажур