"Федор Федорович Кнорре. Ложь" - читать интересную книгу автора

Он живо представил себе большой строгий кабинет. Самый крупный
работник, которого он в жизни видел своими глазами, был первый секретарь
райкома. Поэтому он сейчас же представил себе, что именно секретарь райкома
встает и говорит: "Товарищи, нам нужно самых энергичных и лучших людей
бросить на шахты, чтобы побольше давать уголька на-гора. Кто хочет взяться
за это трудное дело, прошу сделать шаг вперед!"
И Лева видит, как несколько человек во главе с папой отделяются от
других и все разом делают четкий шаг вперед. И секретарь райкома обнимает
папу, целует его и говорит: "Ефим, на тебя я всегда надеялся! Вперед,
Ефим!" Секретарь очень похож на Чапаева, и Лева чувствует, что слезы
гордости щекочут ему горло.
Ах, если бы самому дожить до такого момента, когда его позовут на
какое-нибудь почетное, замечательное дело, когда он сам сможет так же
бесстрашно и спокойно шагнуть вперед, чувствуя у себя за спиной
восторженный шепот голосов - мамы, отца, Юрки с Сенькой и... одной
малознакомой девочки, Тамары, встречая которую он проходит всегда задрав
нос, посвистывая и шаркая подошвами, чтобы она не догадалась, до чего она
ему кажется прекрасной...
Он уже не мог больше усидеть на месте. Проскользнув через кухню, он
выскочил за ворота, не обращая внимания на толчки и повизгивания
налетевшего на него с разгона Полкашки.
Сеня с Юрой, заслышав скрип Левиной калитки, сейчас же снова выскочили
над забором, как два сторожевых петрушки.
- Уезжаю я, ребята! - не дожидаясь вопросов, сказал Левка. - Что все
на месте-то сидеть? Надо по-шахтерски браться за дело. Вот папка и
вызвался. Он же инженер-угольщик. Сейчас его там все поздравляют. Еще
Красильников едет и...
- Это у которого пять медалей с орденами? - осведомился Сенька.
- Он самый! И другие тоже... А Саломатин стушевался. Знаешь
Саломатина?
- Веркин отец? - презрительно спросил Юрка. - Э-эк, трус! Ищет, где
легче... Значит, едешь, Левка?
- Такое, брат, дело! - серьезно ответил Лева. - Не отказываться же...
А вы что до сих пор на улице, домой не идете?
- Никак дососать не можем конфетов этих: весь рот свело, - устало
чмокая, признался Сенька. - А домой идти - мама спросит: "Откуда взяли?" Да
сейчас уж немножко осталось, как-нибудь дососем...
"Ах да, была эта история с конфетами", - вспомнилось Левке, и он даже
поморщился, до того некстати сейчас было это стыдное воспоминание.
Эти конфеты, купленные на "казенные", как называли мальчишки, деньги,
совсем было выскочили у Левы из головы. Но, когда он вернулся в отцовский
кабинет после разговора с ребятами, поступок его показался ему во много раз
хуже, чем сначала.
Ему снова представился отец на заседании, а в это самое время Левка,
как низкий воришка, как подлец, утаивая у отца сдачу от крабов и судака в
томате... Тьфу, как тяжело и неловко на душе!..
Левка повалился на разостланную по полу вытертую шкуру белого медведя
и сделал страшную гримасу отвращения к самому себе. Теперь ему уже почти
хотелось реветь от стыда. Потом он придумал все-таки кое-что, и лицо его
прояснилось. Он вполз под шкуру, просунув руки в рваную на лапах суконную