"Федор Федорович Кнорре. Орехов" - читать интересную книгу автора

- Пожалуйста! - повторил он громче и добавил уже зло: - Пожалуйста, о
чем разговор!
Она долго ничего не отвечала, потом, запинаясь, затрудненно
проговорила:
- Я устала, наверное. Я не понимаю, что вы говорите. Что значит
"пожалуйста"? Простите, я правда плохо сейчас соображаю.
И по голосу слышно было, что она давно и очень устала, недосыпала,
наверное, ей трудно жилось, все это Орехов очень хорошо понимал, но это
было вовсе не то, что ему хотелось сейчас услышать. И чувствовал он вовсе
не то, что ему нужно было чувствовать. Ему нужно было только окончательно
убедиться, что все люди сволочи, все обман и Валька обман, пускай даже
увидеть того, с наглым голосом, со скучающей ухмылкой напевающего про
"девчонок", таких, как Валя, тогда все было бы ясно и легко, как по
программе. А тут все было что-то не то, что ему требовалось, я сам он тут
оказался не тот. Он совсем сбился, и неожиданно выговорилось с раздражением
тоже вовсе не то, что нужно:
- Почему это ты меня стала на "вы" называть?
- Я не знаю, - медленно, раздумывая, сказала Валя. - Я думаю, вам так
приятнее.
- Да что там, ладно... - грубо сказал Орехов и, стараясь не терять
этого найденного тона грубости, по привычке это у него хорошо получалось,
даже деловито побарабанил пальцами по раме окна. - Что темнить дело-то!
Если развод, так ты так и говори прямо, что тебе нужен, а не то что...
Она устало помолчала и равнодушно проговорила:
- Мне все равно. Мне ничего не нужно.
- Я давно понял. Давно. Кроме алиментов, ничего не нужно. Это дело
самое житейское. Совсем обыкновенное дело! - Он говорил, не отрывая глаз от
темного стекла, но которому порывистыми зигзагами стекали непрерывно
дождевые капли, и сознавал, что вот именно так и должен говорить человек с
такой потрепанной и угрюмой, одутловатой рожей, так вот ему и надо
говорить, все совершенно правильно.
Она обернулась и медленно подняла глаза, точно желая убедиться, он ли
это действительно сказал, и опять отвернулась к окошку.
- Да, да... Вы имеете право так думать, - и странно спокойно добавила:
- Я отвратительно, ужасно виновата с этими алиментами.
- Да я разве об этом? У нас насчет развода разговор, ты начала. Так уж
давай. Кончай. Что это значит: все равно? Это не ответ!..
Она, полуприкрыв глаза, молча ждала, когда он кончит говорить, и
просто все пропустила мимо себя, даже не оглянулась на его слова.
- А я об этом. Оправдания тут нет, и вы можете говорить мне и думать,
как хотите... Сперва я даже не знала, что с вас потребовали алименты. Это
Родионов, бывший военком, пришел к отцу, а может быть, отец к нему ходил,
не знаю... увидел девочку и что у нас... холодно... написал от себя письмо,
я не знаю какое.
- Да ладно, - прервал Орехов. - Я знаю, что Родионов...
Но она продолжала торопливо и как будто рассеянно говорить:
- Мне это в голову даже не приходило, и когда в первый раз пришли по
почте деньги, я хотела тут же бежать и все отослать обратно, потому что это
было нечестно... До того бессовестно, что у меня все переворачивалось
внутри от стыда. Но я не послала обратно, трудно уж очень жилось нам тогда,