"Федор Федорович Кнорре. Весенняя путевка" - читать интересную книгу автора

и опять клал обратно, зачем - неизвестно.
Потом, что-то заметив, он засунул руку во внутренний кармашек,
покопался там пальцами и вытащил плоский пакетик, завернутый в бумажную
салфеточку. Это его, видно, удивило: он положил все, что захватил рукой, на
стол и стал разворачивать салфетку. В ней оказались два бутерброда с сыром,
то есть два куска булки, превратившихся в сухари, и два ломтика сыра,
похожего на погнутые пластинки желтой пластмассы.
Старик прикрыл уголками салфетки бутерброды, отложил в сторону, и
тогда стало видно, что под ними лежали две паспортные книжечки. Он
развернул одну и отложил, развернул другую, из которой высовывалась
узенькая бумажка.
- Тут бумажка какая-то. Это ваш?
- Вот видите. Все точно. Это квитанция, что уплачено за прокат... Вот
и все. Большое спасибо!
С лестницы он сбегал, посвистывая. Он приготовился к чему-то гораздо
худшему и, к удивлению, кроме облегчения чувствовал и что-то вроде легкого
разочарования, что все так просто кончилось.


Итак, еще один раз в его жизни все обошлось без усложнений, теперь
можно было оглянуться назад и посмеяться надо всем, что было, - собственно,
именно над самим собой...
Дед, как и полагается, слегка комический персонаж. Припомнилось, как
он шаркал щеткой по полу, собирая воображаемый мусор, пустоту, и пытался
вымести ее на лестницу. В сумку его никто лазить не заставлял, - значит,
про паспорт ничего не знал... Конечно, не знал, вытащил из бокового кармана
пакетик и с ним прихватил лежавшие там паспорта. И заинтересовался,
разворачивать стал пакет... Странно, откуда эти засохшие бутерброды?
Наверное, она на дорогу приготовила и не съела. И забыла. Но чтоб столько
времени не вспомнить, не заглянуть в сумку, которая висит кое-как, за одно
ухо нацепленная на ручку стенного шкафа со вспоротым расстегнутой молнией
нутром? Странно, но в общем теперь все равно...
Все равно. Но так заранее и с умыслом припрятанную вещь не оставляют.
Он внимательно осмотрел свой паспорт, вытащил квитанцию прокатного
пункта и вспомнил сразу раскладушки, полученные под залог, шум моря и
голубые мелкие цветочки, дрожавшие, пригибаясь от ветра, на песке,
запрокинутое к солнцу спокойно-блаженное лицо загорающей Лины и совершенно
ясно понял, что и мысли не могло быть такой: паспорт увозить, прятать. Не
надо было ничего выяснять, просто все вспомнить и сразу себе ответить: нет,
этого не было.
Дальше он постарался не додумывать, и как будто это ему удалось, он
спокойно поужинал и лег спать, но утром проснулся с готовым выводом,
настолько определенным, как если бы всю ночь сидел и думал.
А вывод был такой, что от него на душе становилось очень противно.
Что получилось, собственно? Пришел, выманил у старика паспорт, цап его
в карман и удрал. Даже привета не передал. Старик чудаковатый, рассеянный,
так вот воспользовался. Тьфу, противно!..
На работе он думал о работе, говорил о работе и работал, но внутри
него кто-то продолжал додумывать все ту же историю, и, как только он вышел
из подъезда и закурил, вывод опять был готов: нужно зайти к Лине,