"Федор Федорович Кнорре. Весенняя путевка" - читать интересную книгу автора

видимо, ей нисколько не был нужен.
Ну что ж, бывает. Может, так и к лучшему... Кой черт к лучшему, тогда
не было бы так мутно и плохо.
Как это все получилось? Да, как это получилось, что он вернулся из
командировки и не позвонил к ней на работу, не повидал ее? Хотел
отделаться? Ничего подобного. Конечно, хотелось сохранить свою полную
свободу. Безо всяких этих там посягательств и моральных обязательств. А тут
еще эта идиотская история с паспортом... Эта дрянная история. Ну, черт с
ней. Главное - ему-то ведь хотелось видеть Лину, безусловно, да. Иногда ему
очень недоставало ее. Да нет, чего там, просто тоска брала, до того
хотелось оказаться снова там, у моря, вместе с ней.
И все-таки не позвонил. Ни разу! Как же так?
Он дошел до какого-то забора с канавой, свернул наугад и вышел на
берег пруда, опять свернул, подобрал веточку в траве и злобно хлестнул ею
по стволу дуба раз, другой... Веточка скоро размочалилась на конце, он ее
отшвырнул и опять спросил: "Как?.." Оказывается, вслух, потому что какой-то
пожилой человек обернулся, приостановился, раскрыл было рот переспросить,
но раздумал.
Его никогда не покидала уверенность, что стоит ему только решить, и он
в любой день или вечер ее увидит, и она ему очень обрадуется, уж в этом-то
он не сомневался. Он, конечно, тоже, но уж она-то!..
Откладывал в уверенности, что это никогда не уйдет, что она ждет не
дождется, когда он решит: пора! Как легко, оказывается, откладывать то, чем
ты так безусловно владеешь!
А теперь кажется, что лишился чего-то своего, принадлежавшего ему. В
конце концов, какой-то своей собственности. Не Лины, конечно, ее он никакой
собственностью не мог считать, а вот этого - ожидаемой ее радости. Своей
радости?.. Нет, все не то, а просто вот было у него "это" - все, что с ней
связано хорошего, и вот теперь, оказывается, нет... И идешь, как
обворованный, с пустыми руками, да еще чуть ли не виноватый...
Хотя в общем-то это все усложнения и усложнения, и отсюда путаница и
эта муть в голове. Надо все проще: было недоразумение, а потом она
оказалась больна. Он-то не виноват в ее болезни. Не будь болезни, все можно
бы уладить.
Он стал тихонько посвистывать и зашагал бодрее, осмотрелся на
перекрестке аллей и сообразил, в какую сторону ему идти к выходу.
Ах, да! Он тогда не поехал с ней вместе, не пожертвовал четырьмя днями
курортной жизни... Ага, вот оно: "не пожертвовал"!
А где это написано, кто это придумал, что люди вечно должны кому-то
чем-то жертвовать? Почему он ни у кого жертв не просит?
Он уже сидел в громыхающем, качающемся вагоне метро, щурясь от
мелькания убегавшей за окном бетонной стены, уже три остановки остались
позади, он уже раза два еле удержался от того, чтобы не усмехнуться в
открытую - все начало представляться в каком-то насмешливом, глуповатом
даже виде. Он представил себе, что рассказывает, не сегодня, конечно, а
когда-нибудь, через год, через три, историю с паспортом, с легкими
поправками выставляя самого себя в смешном виде. Получалось весело и
безобидно.
На своей остановке он бегом поднялся по лестнице, протиснулся сквозь
гущу столпившихся у выходных дверей пассажиров - на улице лил дождь - и во