"Федор Федорович Кнорре. Черная трава" - читать интересную книгу автора

водитель кричал, высовываясь, как проехать в такой-то квартал или улицу, а
мы и сами не знали! Мы свой-то подъезд старались не очень надолго терять из
виду!
В воздухе было еще холодно, пахло горячим асфальтом, во всех этажах
хозяйки мыли окна. Наверное, им было очень интересно вот так протирать
радужное от мыльной пены, мутное стекло и наблюдать, как с каждой минутой
стекло делается все прозрачнее и за ним все яснее открывается совершенно
новый вид, целый мир, точно они после долгого путешествия вместе с домом
приехали в новую страну... Во всяком случае, нам так казалось.
Прямо от последних стен наших крайних домов начиналось большое
бугристое поле, и оно шло до того самого оврага, около которого когда-то
был постоялый двор.
Последние дни все это поле зазеленело, и было странно думать что эта
же самая трава тут росла и до нас, и когда тут тройки скакали, и, наверное,
на этом же лугу паслись татарские кони, когда во время нашествия ханская
орда подходила к Москве! Так, во всяком случае, считал Ленька. И очень
может быть, что так оно на самом деле и было.
Мы с ним и еще с несколькими другими мальчиками тоже из новоселов
познакомились, пробираясь вместе по полю к оврагу, с целью начать обживать
незнакомый материк, куда мы попали, и завязать дружеские отношения с
туземцами и старожилами.
Овраг, кривой, извилистый, глубокой щелью уходил куда-то вдаль.
Черные, колючие ветки кустов и деревьев, боком примостившихся по его крутым
склонам, колюче таращились, высовываясь из сумеречной сырости.
По самому дну бежала мелкая вода, омывая камушки, обломки кирпича и
красные от ржавчины железки, и из холодной земли уже вылезли бледные
цветочки, точно сделанные из папиросной бумаги.
Прислушиваясь и осматриваясь, мы пробрались немного вдоль оврага и
вдруг наткнулись на облезлую грязнущую козу со впалыми боками, она
карабкалась по откосу, как кошка, вставала на задние ноги, дергала и
обрывала веточки, а увидев нас, затрясла бороденкой и так противно и
гнусаво сказала "ме-ке-ке-е!", точно передразнивала какую-то другую, еще
более противную козу.
Скоро мы наткнулись на забор, до того покосившийся, что он был похож
на дугой растянутые мехи баяна. За забором стояла собачья будка и
человеческое жилье. Мы никак не могли придумать ему название: избенка,
домишко, хатка, хижина, халупа, развалюшка, будка, банька, вигвам, и все
более или менее подходило, кроме вигвама. Только домом это назвать было
нельзя.
Во дворе была такая грязь и лужи - ведь эта самая развалюха
прилепилась к мокрому скату обрыва, - что угрюмая собака сидела на крыше
своей будки, втащив за собой тяжеленную цепь. Она была точно невыспавшаяся
и захрипела от злости на нас, скаля зубы, и стала бросаться, не соскакивая,
однако, со своей крыши.
- Владелец этой гациенды украл эту цепь в зоопарке у слона, - сказал
Ленька, - и вот он посадил теперь на нее такую маленькую собачонку.
Зверство какое-то.
- Слонов на цепь не сажают.
- Это в Индии-то? Сколько угодно, особенно в восточных провинциях, это
как правило!.. Но скорей всего, он украл цепь не от слона, а из