"Федор Кнорре. Оля (повесть) " - читать интересную книгу автора

А они и сами знали, что от папы не могло им быть письма, даже если бы
он вдруг решил написать сразу же после того, как проводил их на вокзал. А
он, безусловно, не стал бы им писать в тот же день. Да и в следующий... И
вдруг девушка вытащила и положила на прилавок какой-то квадратик:
- А перевод денежный есть!
Мама слегка испугалась, даже руку отдёрнула, чтоб не взять чужого, -
никакого перевода быть не могло. Однако на бланке стояла её фамилия, её имя
и сумма 600 рублей. В те, довоенные, годы эта сумма тоже была очень
значительной, а уж для них двоих сейчас даже очень и очень!
Оля затаив дыхание следила, как мама, вдруг улыбнувшись, стала
расписываться, потом как-то неуверенно взяла деньги.
Продолжая улыбаться, чуть пожимая плечами с грустным недоумением, мама
молча вышла на улицу, стесняясь говорить при посторонних.
- Знаешь, это от дедушки! Подумай только, он мне давно на письма не
отвечал. Присылал ровно по две открытки в год, на праздники.
- А теперь вдруг взял, да и ахнул! Ты подумай! Шестьсот! Что мы делать
с ними будем? Да как он узнал, что мы тут?
- Я-то ведь ему писала всегда. И что мы с тобой собираемся уезжать -
тоже написала. А перевод телеграфный.
- Значит, он раскаялся и тебя простил, и теперь можно купить пирожных.
Я его тоже, пожалуй, прощаю...
- Олька, прекрати петрушничать! Это совсем не смешно и не весело...
Может быть, как-то нехорошо даже.
Они пошли по магазинам, купили хлеба, масла, яиц и какой-то странной
местной тонкой колбасы колечками.
- Теперь домой? - хныкнула Оля. - Я ух как замерзла...
Они вышли из незнакомого магазина. Прошли по чужим улицам до своего
переулка, который вовсе не был для них своим. И вот оказались "дома". В
чужой, необжитой комнате.
Чайник дожидался их в хорошо протопленной печке. Воздух был тёплый, но
стены ещё не прогрелись - видно, тут давно не топили.
Пока они возились, раскладывая вещи, стелили постели, усаживали на
удобное место Тюфякина, а потом пили чай с пирожными, которые мама всё-таки
купила, всё шло ещё так-сяк. Но вот когда всё было готово и делать стало
нечего, они оглядели свое жильё, и обеим вдруг разом стало очень тоскливо.
Оля внимательно оглядела, стоя посреди комнаты, стены, печку, потолок,
медную настольную лампочку с колпачком в виде стеклянной лилии на согнутом
стебельке.
- Совершенно посторонняя комната!
Оля подошла к тёмному окну и прижалась носом к стеклу. На минуту можно
было разглядеть крутые скаты домов и сараев, укрытые толстыми перинами
пухлого снега, но тут же налетал новый порыв вьюги, и всё застилало мчащейся
белизной. Она крутилась, постукивала о стекло, и в печной трубе откликалось:
гудело и посвистывало, почти заглушая звук картонного репродуктора на стене,
бодро, но слабо наигрывающего знакомый марш из кинофильма "Если завтра
война".
- Тюфякин очень упал духом, - заметила Оля, когда они ещё только
садились к столу пить чай.
Мама чуть усмехнулась:
- Просто он ещё приглядывается, что к чему, куда его занесло.